***
«И святой Георгий тронул дважды
Пулею нетронутую грудь».
Николай Гумилёв
Овраг – это вывернутая наизнанку гора.
Я сидел на горе,
выкуривая по пачке за’ день,
среди обросших щетиной камней
и нестройных трав,
и пугался,
если кто-то подкрадывался ко мне
сзади.
Крапчато-кремовые карманы о’блака
громыхали мелочью,
по швам лопались.
Пахло глубокой,
как овраг, памятью,
мятой,
схожей на ощупь со шкуркой беличьей,
и я, распахнутый,
плюхался спать в неё.
Вздрогнув от холода,
обгладывающего ноги,
крался за горизонтом, вбитым гвоздём в осину,
взглядом заблудшего,
одного из многих,
кто идёт, но боится
дорогу осилить.
Странно - бесследно,
лёжа в овраге,
усыпанном зверобоем,
думать, что самое страшное –
только снится,
а передо мной, на расстоянии мысли,
подтаивает голубое
небо Аустерлица.
Слышится дрожь и залпы
подражающих дрожи ружей
в каждое из множеств нескончаемых утр,
и мне кажется, что я вывернут
мехом наружу,
и кожей – внутрь…