И не поймёт никто, как я его любил.
В. Ходасевич
Боже мой, на краю пожелтевшего парка,
сев на землю, рыдает огромный мужик.
Мимо люди спешат, им до ужаса жалко,
леденит их сердца этот плач, этот крик.
Кто обидел? Кто помер? Иль ногу случайно
подвернул бедолага? Причины тех слёз
я не знаю, но знаю, насколько печально
видеть слёзы, большие, как листья берёз.
Приближаюсь с ухмылочкою вероломной
в исчезающих красках вечерней зари,
говорю: "Мой родимый, чем плакать нескромно,
лучше сразу умри."