Он вывернут наизнанку, расколот на нотные такты,
Любитель бездомных собак, детей и обшарпанных стен,
Мальчик в рубашке и кедах, он так мил и ласков,
С застывшей улыбкой, словно немой манекен.
Он приручает опасных лис, заставляя их плакать,
И алые листья взметает в продрогший воздух…
Говорят, он спустился с неба. Говорят, что он ангел…
И нельзя поверить, что он был рожден, а не создан.
На дне рюкзака – флейта, на ней застывают пальцы,
Японских ветров, и последних эльфийских песен.
Он смотрит в открытые окна, вечно скитаясь,
Между любовью и болью. Что интересней?…
А лисы поют и стонут, смотря ему в след.
Они будут плакать и ранить его беззащитную спину.
Маленький принц не избежит случайных побед,
Нельзя быть человеком всего лишь наполовину.
Но чувствует каждый шорох, осязая и падая,
Головой опускаясь в аквариум с пестрыми рыбами,
Мой маленький принц, существо из далекого рая.
Ну а я, погляди ж, вновь еретик на дыбе.
За что же?
За то, что верю в тебя безропотно и безучастно,
Как страждущий слепо верит в свое спасение,
Я грешен, право, и от этого я несчастнее,
Что-то тревожит? Это всего лишь взросление…
Да, и не стоить лить слез и отчаянно бить кулаками:
Души любые, изранясь, растят себе панцирь.
Ты станешь жестче, мой маленький мальчик,
Мой маленький демон,
С потрепанным, вечно гремящим ранцем…
Но я обещаю, я буду с тобою рядом,
И мы не забудем, что слон стал пищей удава,
Ах, как мне хотелось бы поцеловать тебя взглядом,
Прежде чем эти глаза зальет ледяная отрава.
Я тоже из лисьего рода, хотя и без племени.
Я так же обжег свою шкуру о твои горячие руки.
Знай, я не долго был прирученным, но всегда буду верен.
Буду вечно терпеть, принимая на грудь первозданные муки.
(photo by Caitlin Worthington)