Зачем я выбрал изо всех кляч ту,
Что Музою назвал и ныне чту?
Она плетется, потеряв мечту.
Ужель стихов я больше не прочту?
Досадно будет, что ни говори.
Ее я умоляю: «Воспари
И новыми стихами одари,
Да не плетись так, черт тебя дери!»
Пусть не гожусь кому-нибудь в пример,
Коль грешен, только я – не лицемер.
Да, слеп, как древнегреческий Гомер,
И нахожусь вне власти всяких мер!
Нависли надо мною облака,
И пенится барашками река.
А на душе – унынье и тоска:
Стаканчик бы и хлеба полкуска!
Умеренность во взглядах мне чужда,
И не нужна приличия узда:
Она фальшива, коль бегут года, –
Вот это настоящая беда!
Друзьям я верен и не ренегат,
Поэтому так сказочно богат.
Но почему в киосках всякий гад
Мне продает паршивый суррогат?
Дрянь эта ударяет по мозгам,
И в голове какой-то шум и гам.
Взываю в раздражении к богам,
Чтоб коммерсантов выслали к фигам!
Судьба-злодейка роет нам, увы,
Шурфы, канавы, ямы или рвы.
Но если не теряем головы,
Тогда с судьбой на «ты», а не на «вы»!
Трактат я потихонечку пишу
И атмосферой винною дышу.
Коль надоест писать, тогда решу:
А не послать ли это все к шишу?
Душа моя сжимается в комок.
Пегас закрыт в конюшне на замок.
Я от тоски зеленой изнемог,
Но все ж иначе поступить не мог!
Коль нужен тост, его произнесу:
Пускай смерть точит острую косу,
А я вино иль водочку сосу
И ем иль сало, или колбасу!