Святой Франциск, чуднОй старик, ну где же твои гуси,
Что помогли бы отличить Юнону от авось?
Я с Телеграфного холма взираю, но не в курсе,
За что мне Тихий океан увидеть довелось.
Мне артистичные бомжи протягивают руки,
Как будто не за долларом, а дарят миллион.
Курится жертвенный дымок сквозь жертвенные люки,
И лишь смотрящий под ноги несчастлив, но спасён.
Мне с эвкалиптовых высот - ажурный свет долинный,
И Остров Мёртвых - чёрных вод зеркальное пятно.
Античных плакальщиц над ним окаменели спины.
(Теперь уж поздно взгляд ловить. Теперь-то всё равно.)
Но утки, замыслу не вняв, бултЫхаются с лёту,
И иссекают из зеркал фонтан живой воды,
Китайских вишен реет дым - ничей, не для кого-то,
Но я-то верю: для меня волшебный этот дым.
Как будто, лотоса вкусив (что тибр тебе - что терек),
Скитаний долгих и пустых разматывая нить,
Однажды с палубы глядишь, глядишь на милый берег,
И слёз счастливейших своих не можешь объяснить.