Несомненно Бог относился к категории мыслителей. Эдакий занудный Кант, выходящий всегда ровно в 7 из дома, всегда служащий Петухом и Будильником у своих учеников. Служить Петухом и Будильником, а также гувернёром, было единственной службой, которую Бог считал достойной своего чистого разума. Конечно, это было безумие, эдакое горе от ума. Но девизом Бога всегда было: «Служить бы рад, прислуживаться тошно». К тому же хлопотать о себе – явно было каким-то холопским занятием. Поэтому Бог довольствовался малым, удовлетворяясь тем, чем его наградила природа. Сократовским лбом, лысиной (благо не надо платить парикмахеру), длинной бородой (которую он никогда не стриг, чтобы удобно было заплетать её в косичку) и близоруким глазами. Взор его всегда был направлен внутрь, что не мешало ему быть прекрасно осведомленным о том, что творится вокруг. А может быть именно благодаря этому свойству, он как раз и видел всё прекрасно, как будто нюхом чуя то, что происходило даже за закрытыми дверями и окнами.
Выполнив свою службу по приветствию утра и Доброго утра, он возвращался в свою комнатушку в подвале, по дороге прихватив несколько упавших гусиных перьев. Перья расходовались катастрофически странным образом, несмотря на то, что у Мастера Бога не было чернил и он перьями никогда не пользовался. Маэстро думал, мыслил, сочинял, воображал, носил весь этот скарб в себе. А наутро обнаруживал все его импровизации уже кем-то записанными, а перья исписанными. Чему был несказанно рад. Особенно его радовало, что не нужно заботиться о публикациях, выступлениях, а также работе для своих учеников. Все его афоризмы, стихи, полотна, эссе, рассказы, романы, оперы, балеты, доклады, лекции, статьи и т.д. и т.п. исправно появлялись в самых престижных журналах, исполнялись на сцене, докладывались на семинарах и издавались в собраниях сочинений. Бог был скромен. И его совершенно не волновало, что в титулах и титрах значилось Платон или Моцарт, Ньютон или Дягилев, Лобачевский или Терри Гильям....