Почудилось, под часами немеют руки,
Подумалось, что оттаяла в небе синь.
И старушонка причудливая в вечной скуке
Привычно на кошку зашикала: «Чёрная, сгинь!»
Подъезды сложеньем в дома, карточный домик…
Попутались крыши, цепью за лунную мглу…
Мне вспомнился лирики потрёпанный старый томик,
И тени зимы, что подрагивали в углу.
Помилуйте, что же вы, милые, о себе думаете!
Не вы ли меня убаюкивали, двоив!
Родительски, дружески на голову горячую дуете,
А потом вскакиваете, полностью, напрочь меня добив!
Вы что же не знаете, может, забыли? Наверное…
Кричащие взгляды, зовущие руки мои…
И эти усилия, знаете, неимоверные,
И эти разлуки в недели сложённые дни.
Мне, вдумайтесь, горько теперь до спокойствия дикого,
И до безобразья травлюсь безразличьем своим.
Мне теперь всё так отчаянно, до одноликого!
И разум мой нынче лишь чаем горячим споим.
А вы меня вот теребите, к груди прижимаете,
А я прижимаюсь, но нежности вашей не жду.
Мне руки, что руки, мне губы, что губы, мой друг, понимаете?
Вы думали, я вас сто лет, прислонившись к окну, прожду?
Попробуйте, сердца ключи рука в руку вручите,
Но только ногами потом не топайте нарочито,
Не злитесь потом, и во сне потом не ворчите,
И по земли холода меня такую не волочите.
А вы что думали! Можно и самого живого убить!
А потом нежничать, страстничать, счастья молить!
Любить-значит одну воду пить!
Или же я не знаю, что значит любить!