Прошу простить, что вовсе не поэт,
Но иногда заденет муза душу,
И вот тогда рождается наружу
Стремительный и сладостный куплет.
Как не жалеть людей,давно ушедших?
Как много трудностей, коварства в их крови;
Как много варварства, красивейшей любви
И выкриков забытых, сумасшедших.
Не ждал гостей, сидел я у костра,
Пытаясь отдохнуть от тяжкой бури.
Мои друзья давно уже уснули,
А я решил дежурить до утра.
Я думал о любви и о разлуке,
Что говорили мне отец и мать,
Когда и я уйду навечно спать
И о жене в своей домашней муке.
Не ждал гостей, но рад был я узнать
Ту женщину, что все ходила рядом,
Пока спускались с гор дружным отрядом.
Махали, приглашали рядом спать.
Я имя ей сказал свое, она, не слыша,
Все причитала, что рюкзак, увы, большой,
Что утром слышала звериный жуткий вой,
Что спать в горах она считает лишним.
Казалось, что она меня не видит.
Глаза потухшие и серы, как туман.
-Поосторожней быть советую я вам.-
И взгляд остановить на мне так силит.
Она привстала, собираясь вдруг уйти.
Я удивился, предложил остаться с нами.
Она махнула на меня руками:
-Нельзя. Проклятье вечного пути.
Помог надеть ее рюкзак на плечи-
Я тяжести такой не представлял.
Из любопытства крышку приподнял...
-Я рада нашей тихой, скромной встрече.
И в ночь ушла, неся столь странный груз.
Мне жутко стало, я хотя не трус.
Наверное с ума сошла - стара.
Но о камнях я думал до утра.
Затем друзья рассказывали миф,
Что есть виденье Бабки-Киалимки.
И называют ее так уж по-старинке,
И сказ о смерти очень некрасив.
Бедняжка сорвалась со скользких скал,
Но ухватилась за массивный камень.
А парень, что был с ней, ее оставил
И от испуга вниз скорей сбежал.
Не удержалась и разбилась насмерть.
Искали ее труп, но не нашли.
И за пропавшую тогда ее сочли.
А свечи все на этом месте гасли.
Теперь уж сколько лет она все бродит
Возле скалы, где друг ее предал.
Тут держит ее злость и боль, и ужас.
Все камни собирает среди скал.