по Пастернаку...
Засыпает снег дороги и в сугробах снег до крыш,
На тропинке вязнут ноги, по которой ты бежишь.
В каблучках, в плаще осенньем, закрепив в платочке брошь,
Вся ты борешься с волненьем, стылый снег в губах, и дрожь...
В круг деревья и ограды, вдаль уводят и во мглу,
Ты одна у снегопада, ты одна в немом плену.
Снег в ресницах и в платочке и росинки на лице,
Ты бежишь в больницу к дочке, к той, что знает об отце.
И откуда все, откуда, пораженьем стольких лет, —
Ложь и сплетни, пересуды, вас на свете столько нет!
Болью, прядью белокурой, обнесло твое лицо,
И платочек, и фигуру, и больничное крыльцо.
Снег в ресницах колко влажен и в глазах твоих тоска,
Весь покой больничный слажен из холщевого куска.
Красным суриком железным кровь расторгла свет и тьму,—
Кто нашел такое средство, снять с отца его вину...?!
Засыпает снег дороги и в сугробах снег до крыш,
Дочь жива... Безмолвно, строго, на нее ты все глядишь.
В каблучках, в плаще осеннем, раскрепив в платочке брошь,
И вся борешься с волненьем, стылый снег в ладонях мнешь...