(метафизическая сущность зимнего пейзажа)
Напраслину уводят за собой
следы через январский перелесок,
чей зимний неуверенный раскрой
для глаз лукавых приданный довесок.
А дальше – неуверенность полей,
штрихованная дерзкою метелью –
пространством напитавшийся елей
поделится последнею постелью.
Здесь так закручены простые… смерть и жизнь,
что просится наружу бесконечность
из робкого дыханья укоризн,
поверивших в расхожую беспечность.
Снег лепит разудалую тоску
в безликой темноте сметливой крови.
Пульс пробирается к знакомому виску,
храня необратимый возглас вдовий.
Наследует рябиновый браслет
пустая нежность реденького света,
в нём робко исчезают «да» и «нет»,
как никому не нужная примета.