Ты дождешься, пока все реки вернутся вспять, и моря сотрут пустыню с лица земли,
Ты обладаешь даром, утешив, не приручать, а вышептать в руку то, что внутри болит.
От этого истлевают цепи в прозрачный прах, рушатся крепости, рвутся материки,
Небо смыкает очи на твой всеохватный страх, исходящий всего-то из сжатой в кулак руки.
***
Роза ветров судьбы ему холодит лицо, а следы выплавляют камень в песок и сталь,
Нерожденный сын коронован чужим венцом, только королем ему нипочем не стать.
Он идет и видит только полынь и зной, в его венах туго катится серебро,
Всей душой желая лишь быть тобой, он не знает вовсе, что ставит себя ребром
На твою ладонь, а ты смотришь долго, сломленный, в пустоту.
В нем – цветок каштана, песок, огонь и два заклятья, прочитанных по листу.
***
Ты еще помнишь, как он выходил из волн, весь закутанный в серый ночной туман,
Ты тогда подумал, что это дурацкий сон, осторожно нащупал пальцами талисман.
На твое «Изыди» он поднял к тебе глаза, цвета лучшей лазури, красивей любых камней,
На твое «Проклятье» он что-то хотел сказать. Ты придумал лучше. Шепнул лишь: «Иди ко мне».
Он – теплее пламени, мягче морской воды, и тяжелым грузом лежал на твоих плечах,
От него тянуло тревогой и чувством чужой беды, которую нужно видеть и замечать.
Ты отдал ему сотни песен, две тысячи новых слов, зная, что его уже не вырвать, не заменить,
И, конечно же, ты не был к тому готов, что и по сегодня не можешь себе простить:
Он уйдет, не оставив тебе ни знака, за горизонт, и туда, все дальше, куда тебе нет пути,
На ладони твоей кровоточат язва и медальон. На котором коряво выбито: «Отпусти».
***
Ты не дал ему ни имени, ни ключа от твоих дверей, которые он без труда открыл,
Ты обладаешь даром – утешив, не приручать. Только он самого тебя приручил.
Маленький принц, чудовище без души. Ты покорным Лисом ляжешь к его ногам.
Он твой мех все будет гладить и тормошить, лаской разбиваясь на тысячи амальгам.
У него в подреберье дотлевает твоя стрела. Еще две колышутся у хребта.
Где-то за порогом знакомо вздыхает мгла, в которую ты ходил его выметать.
…
Назавтра его следами выйдет иной Мессия – плоть и кровь, умащенные бальзамом.
Ты ему поклонишься, скажешь за грош «спасибо».
А потом ты будешь скитаться
Пока не найдешь пустыню.
И не посмотришь в нее
голубыми
Его
глазами.