Высвобождая себя и суть,
я не смогу – отчего? – вдохнуть.
Плавясь в закате, идя ко дну –
я – не надейся! – не обману.
Ныне все версты: в твоей руке.
Можешь распять меня в сей тоске.
1.
Так яблоки падали – август весь,
так выходили на волю мы.
И было тихо, как будто днесь
не сотворялось еще зимы.
И мы друг другу кивали, веря,
что уходили, чтоб вновь прийти.
А люди пели.
По крайней мере,
я помню долгое – в вечность – ты.
2.
Зачем я помню твою улыбку?
Как будто память обречена
так замирать, обезличить – зыбко! –
и так зловеще лишать нас сна.
Все эти чувства – хмельное небо,
мне не помогут и не спасут.
Я знаю, древность – скала и слепок.
Нас обрекают на самосуд.
3.
Свое безумие – биться в полночи,
и до абсурдности жизнь взвести!
когда бы можно взойти над горечью,
когда бы можно, умея мстить,
отречься (Amen – запомни Авеля),
свое раскаяние проклясть.
Я не смогла бы сказать: так правильно,
но удареньем раскрыта пасть.
И грамматическим частным принципом:
повелеваешь? Сама избудь.
Очароваться чужими лицами,
и позабыть в них единства суть.
4.
А сути не было. Бессюжетность
и обреченность расстаться вновь.
Сломай навеки – пусть станет сердцем
отныне зеркало.
Так без слов
ошеломляюсь тобой-прожектором,
и, боги, хочется все понять!
Я забываюсь тобою – редкими
пятиминутками.
Воздух – яд.
Я каменею. Безмолвной статуей
смотрю на небо. Цепляю луч.
Мир окольцован твоим объятием.
Неразговорчивость – свойство круч.
5.
Я не кручинюсь, но в горле хрипом
застыло – гибнет «Храни, Господь».
Я дохожу до черты и крика,
но отвечают: не прекословь!
6.
А что до воли – она была лишь
одним отрезком, одной строкой.
Был август.
Хмурясь – не разрешалось
ни уравнением, ни игрой
снимать нам маски – считала в небе
парашютистов, летевших вниз.
Ты ела яблоки.
Мир, ослепнув,
ты потеряешь не чью-то жизнь,
а только вечер, закатом длящий
чужую молодость и судьбу.
Все это – ценно. Но это значит –
не повторится.
И ни к чему.
А что до выстрела – он случится,
однажды в марте, когда вода
расколет льдины.
Но как ключицы
мне нынче сводит – узнав «беда!»,
я только дольше строчу и волю
уж вспоминать не могу без слез.
Нам воздается за смерть любовью,
но нынче треснет и этот трос.
7.
Высвобождение! Дальше – больше,
тебя смогу ли у всех отнять?
Когда бы знала, что вспомнить кожей –
не просто символов злая вязь?
Когда бы помнила – день плюется
бессмертной сутью добра и зла.
Я открываю тебя и солнце.
Нас закрывает свободы мгла.