Мы с братом могли часами спорить о рекламных клипах, о том, можно ли стрелять из пистолета в космическом пространстве, где родина орехов кешью, и действительно ли мы однажды видели у соседа в бассейне крокодила.
Однажды мы крупно поспорили вот из-за чего: почему папин атлас автомобильных дорог заканчивается картой №268?
Я утверждал, что кто-то просто вырвал последние страницы. Карта №268 была сплошь заполнена улицами, проспектами, переулками и тупиками. Они доходили до края страницы и исчезали в никуда. В этом не было никакого смысла.
Мой брат раздраженным тоном, каким обычно говорят старшие братья и сестры, сказал, что карта правильная, иначе бы сбоку мелким шрифтом было напечатано: «продолжение на карте №269». А если этого нет, значит, так должно и быть.
Он всегда так реагировал, когда мы спорили. Раздражался.
После этого началась словесная перепалка: правильно – нет, не правильно; должно быть так – нет, не так; да – нет...
Это было вроде пинг-понга. Мы перебрасывались словами за обедом, во время игры на компьютере и когда чистили зубы. Мы просыпались по утрам, лежали в своих кроватях и через тонкую перегородку между нашими комнатами спорили, пока папа, рассердившись, не требовал, чтобы мы прекратили.
В конце концов мы решили: есть только одно решение – пойти и посмотреть самим.
Мы ударили по рукам (ставкой были двадцать долларов – офигительная сумма, даже если ты уверен в выигрыше) и начали готовиться к экспедиции в этот таинственный пригород.
Мы решили ехать на рейсовом автобусе №441 до конечной остановки, а потом пойти пешком.
Мы положили в рюкзаки самые необходимое для такого путешествия: шоколад, апельсиновый сок, маленькие пакетики с изюмом, и конечно же, спорный атлас.
Мы волновались так, будто отправлялись в настоящую экспедицию по пустыне или джунглям, где повсюду, правда, натыканы указатели. Как здорово, наверное, здесь было раньше, когда еще не было магазинов, автострад и фаст-фудов, и когда эта территория еще была не исследована!
Вооружившись палками, мы прокладывали путь сквозь заросшие аллеи, сверяясь по компасу, шли по многочисленным пешеходным дорожкам, забирались на многоуровневые гаражи, чтобы осмотреть местность сверху, и все тщательно записывали в свои тетрадки.
Хотя мы вышли ранним ясным утром, к полудню мы еще и близко не подошли к нужному месту. А мы-то собирались в это время уже быть дома и, развалившись на больших круглых подушках, смотреть мультики!
Наше приключение становилось все более сомнительным – и не только потому, что у нас болели ноги, и мы обвиняли друг друга в том, что забыли взять солнцезащитный крем. Существовала еще какая-то причина, которую мы не могли внятно объяснить.
Чем дальше мы шли, тем больше нам казалось, что кругом все одинаковое. Будто каждая улица, каждый парк, каждый торговый центр были копиями нашей улицы, парка и торгового центра, и все они были деталями гигантского конструктора. Только названиями отличались.
Когда мы закончили последний подъем, самый тяжелый, небо уже стало розовым, деревья потемнели, и сил у нас хватило только плюхнуться на землю и вытянуть ноги, чтобы дать им отдохнуть.
Победная речь, которую я мысленно готовил всю дорогу, стала казаться бессмысленным набором слов. У меня даже не было сил злорадствовать. Думаю, что брат чувствовал то же самое.
Когда мы ходили вместе, он всегда нетерпеливо вырывался вперед, и сейчас, когда я догнал его, он сидел спиной ко мне прямо посреди дороги, свесив ноги через край.
– Мне кажется, я должен тебе двадцать долларов, – сказал я.
– Да, – сказал он.
Я забыл сказать о своем брате одну раздражающую меня вещь: он всегда был прав.
Рисунок автора. Перевод Пайлиш.