Городскою зимней стужею
и в февральский трескучий мороз
не вини глаза мои бесстыжие,
видевшие всю тебя насквозь.
У тебя совсем другие мысли,
думала, что робок я, не смел
только вышло, по другому вышло,
я тебя, как женщину хотел.
Но ты меня рукой остановила,
поняв сразу, кто я и зачем...
А за стенкой радиола выла,
уходил я от тебя ни с чем.
А сосульки на карнизах кружевом,
и на кухне так тепло, тепло...
Ты вини глаза мои бесстыжие
те, что раздевают наголо.