В. Высоцкому
Порезвились, потешились вволю стрелки.
Ночь пропили.
А после,
с рассвета,
Егеря поснимали в округе флажки:
- Воля, волки, нет больше запрета.
«Нет запрета!» - как эхо звучит тут и там,
Где с надрывом, где глухо, где звонко.
Можно смело покинуть родные места
И не думать о пуле вдогонку,
Можно ночь напролёт на луну голосить,
Заходясь от восторга до плача.
Нет запрета волкам, и теперь на Руси
Волчья жизнь поменяет собачью.
Те, кто выжил в охоте, сбежались на зов,
В одиночку волкам не пристало:
Новых нужно теперь выбирать вожаков,
Ведь была обезглавлена стая.
Те, кто был в этой бойне кровавой зачат
В небольшие минуты затишья,
Превратились в волков из вчерашних волчат
И они теперь в первые вышли.
Первым быть в волчьей стае – безмерная власть,
И сцепились (щенок ли, матёрый),
И такая в округе грызня понеслась,
Что уймутся, как видно, не скоро.
Рвут друг дружку в азарте они на куски.
Зазевался, замешкался – в клочья!
Будь мы волки клыкастые, будь мы волки –
Всё равно, ведь душа у нас волчья.
А когда-то (Не помнишь? У старших спроси!)
Когда лес был оцеплен флажками,
Мы стремились не тело, а душу спасти
Под прицелами и под курками.
Он, припомни, подстреленный в чаще лежал.
Приползал ты, бывало, под вечер,
И ему его рваную рану лизал
И блестели глаза человечьи.
А случалось, волчицу убьют впопыхах,
И заплачут волчата, но скоро
Все сбегутся волчицы и нежно в клыках
Всех щенков перетащат по норам.
И тогда было больше меж нами любви,
Не кичились когтями, клыками,
И тогда были схожи мы чем-то с людьми,
Оставаясь при этом волками.
Неужель для того, чтоб сплочёнными стать
Мы однажды с тобою сумели,
Опоясать флажками родные места
Нам должны и держать на прицеле?