КРОВЬ НА ФРОНТОНАХ
ОТ АВТОРА
Этот сборник составлялся на протяжении четырнадцати лет. Составлялся стихийно: просто писались тексты, которые потом откладывались в отдельную папку.
Впрочем, не совсем стихийно. Расскажу, как всё началось. Об этом городе и печальной судьбе его Расселин, как я называю расселённые дома, я писала практически с самого начала своего творческого пути. Все эти тексты – не наблюдения со стороны. Это взгляд оттуда. Из расселёнки. Не случайно сборник имеет подзаголовок «Взгляд из чёрного окна». Большинство этих строк написано или там внутри, или только что после хождения по брошенным комнатам. Под впечатлением.
Ходила, писала, да. Но года с 2002-го мне вдруг начала Сниться какая-то война. Разные сцены, разные дни, но одна повторяющаяся хроника. Свежеразбомбленные руины, обгорелые окна, фасады в пламени, падающие потолки, рушащиеся стены, клубящаяся над ними пыль и мародёры в заброшенных зданиях… Соответственно тексты мои превратились в рифмованный репортаж из города, взятого врагом. Из города, по которому бродят его жители, внезапно превратившиеся в повстанцев. Бродят и смотрят с ужасом: очень мало кто решается на герилью. А нас – тех, кто решается, настолько мало, что пока мы проигрываем.
Сразу скажу: в компьютерные игрушки я не играю, и не играла никогда. Книги про войну читать не очень-то люблю.
Я начала думать: откуда это? Почему? Я всегда знала, что просто так ничего не Снится. Что же это? Сначала думала, что Берлин времён Второй Мировой. Но почему тогда я живу в нём? Какая-то прошлая жизнь? Наложение времён? Но век явно другой - уже двадцать первый: Сны говорили об этом предельно чётко. И почему за руинами мелькает не Тиргартен, а Летний сад, и дома падают вокруг него? Ведь Ленинград не был взят. Так что это: прошлое или будущее?
Когда в нашем городе началась эпидемия сносов зданий, я поняла, что в Сны настойчиво стучалось всё-таки грядущее. Написанные тексты один за другим начали сбываться, увиденные картины с пугающей частотой и точностью повторялись наяву. Мне стало ясно, почему эти Сны виделись с чётким ощущением реальности. Это и была реальность. Только будущая. Мне удалось «подглядеть», но радости от этого не было никакой.
В этих сбывшихся текстах – полный спектр авторских переживаний, впечатлений и эмоций, вызванных многочисленными фактами градоразрушительного варварства. Статуэтки с каминов, мёрзнущие на чердаке. Кричащие кариатиды, падающие и разбегающиеся атланты. Гидравлические ножницы, которые, как кажется с точки наблюдения, вырывают с собора крест. Эти же ножницы, как травинку, срывающие тонкую выросшую на крыше берёзку, и бросающие её, уже переломанную, вниз, на землю. Страшно-графичные рваные контуры брандмауэра и исступлённо пляшущие на них акробаты. Пианино, терзаемое мародёрами на снегу. Красный снег во дворе, красные лужи из водостоков, наливающиеся кровью розы на барельефах. Пыль, копоть и заваленные амбразуры. Боевые амуры, меняющие миссию и стреляющие в своих убийц… Фантомные боли фасадов. Кровь на фронтонах. Старый Город рушится, горит… Исчезает. Доживают свой век в упадке и запустении роскошные парадные с каминами, по которым шарахаются такие же ненужные и выброшенные из жизни, из времени, наркоманы. Ситуация обрисована тревожная. Всё сошлось: Сон и реальность. Что-то в этом городе неладно. В нём есть уже целые мёртвые улицы. Хотя, по пропаганде у нас всё хорошо.
Сборник полностью посвящён теме поругания и гибели (как внезапной, так и долгой, мучительной) наших с вами домов, которые мы знаем и любим. Даже если их уже снесли. Домов, а также скульптур. Их памяти. Дом генерала Зыкова, дом Чанжина, Кустодиева, Лялевича, Пушкина и Росси, Лермонтова. Кирпичный, Минский, Державинский, Знаменская, руины Везенбергской (Шкапина), Лейхтенбергской (Розенштейна) и Средней Колтовской. Королевство кривых лестниц – уходящая Садовая. В страхе убегающая по своим же дворам Лиговка. Изувеченные сфинксы Малой Невки… Можно сказать, это сборник-реквием. И одновременно предупреждение. А также попытка вникнуть в причину. Задать себе вопрос: почему так происходит? И найти горький ответ: часто свои дома на убой (на снос) сдают сами люди. Так что, можете расценивать этот сборник и как руководство к действию.
Да, автор не склонна безвольно оплакивать утраченное. Уже не первый год я занимаюсь градозащитной деятельностью. В том числе и творческой. Я пишу об этих домах. Дружественные художники из группы «Старый Город» (например, Ян Антонышев – художник-градозащитник, его соратники Настя Слепышева, Дима Егоровский и другие) пишут их пастелью, эмалью и маслом. Творчество - это такая же градозащита. Ничуть не менее значимая. И все вместе мы надеемся, что наши работы как-то повлияют, переломят ситуацию. Хотя бы в том плане, что привлекут чьё-то внимание, откроют кому-то глаза и защитников исторического Петербурга станет ещё больше. Они будут смелее. А значит, мы сделаемся весомой силой. Признаюсь: это моя мечта. Я хочу, чтобы жители отстаивали свой город. Как героические повстанцы из моих Снов. Пусть уж и здесь сбудется, сойдётся.
Двадцать пять лет назад на Исаакиевской площади снесли гостиницу «Англетер», в которой оборвалась жизнь Сергея Есенина. Снос обернулся трёхдневным массовым протестом: народом была заполнена вся площадь, на которую вышло не менее двадцати тысяч ленинградцев. Стихийная акция была жёстко разогнана. Но снос тот стал, по сути, сносом Системы. Переломом общественного сознания: "отмерзать" в Ленинграде начало именно с "Англетера".
Новая власть преподносит нам новые «Англетеры»: уже практически каждый день мы слышим об очередном сносе. Ломают уже Невский. Ситуация напряжённая. Да, это правда война, где по разные стороны рваного контура брандмауэра оказались разрушители города и его защитники. Выводы каждый может сделать сам.
В том числе и из строк этого сборника.