Во мне- примерном муже и отце,
прекрасном сыне, преданном друзьям
товарище живет второе я.
Жестокий, подлый, жадный наркоман.
Я запирал в себе его не раз.
Бывало получалось на года.
Но с под зеркал моих зеленых глаз
на мир с ухмылкой он смотрел всегда.
Его пытались многие убить.
Кто болью, кто любовью- все равно
не прекращал уродец во мне жить.
Марая моей жизни полотно.
Он прятался настолько глубоко
бывало, что я даже начинал
наивно верить в то, что тот укол
последним был. А Он сидел и ждал.
Но только лишь расслабившись чуть чуть,
оковы ослаблял немного я.
Он тут же грыз себе наружу путь.
К свободе сквозь хорошего меня.
И вырвавшись , изголодавший он,
направо и налево начинал
крушить, ломать и рваться напролом
показывая миру свой оскал.
Он жадностью и алчностью своей,
доверие на тысячи кусков
в сердцах когда то преданных друзей
порвал , как будто свора диких псов.
Холодным равнодушия ножом
он резал на ремни, глотая кровь,
останки крепкой и большой семьи.
И даже материнскую любовь.
А на последок, брызгая слюной
предательства, аорту перегрыз,
в живот вгрызаясь отношеньям с той-
которой я прощал любой каприз.
Но я перхаясь тем, что он сожрал,
плюясь ломтями чести в мира лик,
обрывки воли на кулак смотал.
И ухватил урода за кадык.
Ломая ему горло, за спиной
я его руки вязками крутил.
На дно души давя его собой,
я сверху горы хлама навалил.
Обрывки чувств и матери слезу
в его оковы я перековал.
И оставляя подлеца внизу,
надеждой его сверху забросал.
Потом уж сверху понастроил я-
семьи очаг, любви высокий храм.
Фундамент веры не забыл, друзья
я заложить, и преданности вам.
Но все же не могу ни как забыть,
что где то глубоко внутри меня,
со злобой в ожидании сидит
мое второе подленькое я.