В дорожной пыли бесконечности,
межой, между счастьем и горюшком,
тяжёлою поступью вечности,
бредёт безучастная Долюшка...
Скупы в её ласке объятия
в вечернем безмолвии серости;
она, как оружье проклятия,
слепа от рожденья до зрелости.
Испив вашу участь до донышка,
даст в сумерках страх одиночества;
не ждите спасенья судёнышко
в промолвленной сути пророчества.
Наряд её строгий, завязанный
узлами с людскою судьбинушкой,
не снять ей, уделом обязанной...
Не снять, тлея вечной лучинушкой...