На пригорке, возле речки,
дом приткнулся на бочок
и раскуривает в печке
крутобокий чурбачок.
Вечер выстелил на лавке
свет, струящийся извне,-
сразу тысяча галактик
помещается в окне.
Он сидит, как идол древний,
пальцы стиснув на замок,
дух причаяный деревни
в сорок брошенных домов.
Ощущая, как под кожей
водка щупает скелет,
он никак собрать не может
воедино свой портрет.
Оттого-то и заплачет,
рассупонясь во хмелю,
что не выразит иначе
слова вечного "люблю".