Аргонавты

             
       Автор Ким Лилия Николаевна   (Январь 2013г.)
                АРГОНАВТЫ
(По поэме др.-греч. поэта Аполлония Родосского
и прозаического изложения Н.А.Куна)

Когда-то в Беотии (вы не слыхали?)
Был сын бога ветра Эола царём.
Его Афамантом сограждане звали,
И добрые слухи ходили о нём.

     Имел двух детей Афамант от Нефелы –
     Богини пушистых седых облаков.
     Любил сына Фрикса и дочь свою Геллу,
     Пожертвовать многим для них был готов.

Но вскоре мы видим другую картину:
Нефеле своей изменил Афамант
И взял себе в жёны жестокую Ино,
На козни имевшую злобный талант.

     Чтоб крепче держать простодушного мужа,
     Замыслила Ино детей погубить.
     Сперва, семена в закромах обнаружив,
     Она приказала их все иссушить.

Когда же весной семена посадили,
На голых полях не взошло ничего,
К оракулу срочно послов снарядили
Причину напасти узнать у него.

     Послов подкупила коварная Ино,
     Царю сообщается ложный ответ:
     «Ты в жертву богам принести должен сына,
     И боги вернут плодородия цвет».

Народу голодная смерть угрожала.
Решил царь пожертвовать сыном своим.
А злобная мачеха торжествовала:
Удался ей план, и горда была им.

     Для жертвы несчастной помост приготовлен,
     Погибнуть под лезвием Фрикс обречён.
     Но вдруг златорунный является овен,
     Был во-время послан Нефелою он.

Фрикс с Геллой, не медля, на овна садятся,
Взмывает он вверх, как из лука стрела.
Спасённые дети по воздуху мчатся,
Беспечно забыв все земные дела.

     Поля и леса чередою мелькают,
     И реки меж ними блестят серебром.
     Стремительно овен всё выше взлетает,
     Скалистые горы ему нипочём.

Вот путь пролегает над вспененным морем.
У Геллы от страха слабеет душа.
Не может держаться на овне, - о, горе! –
Свергается в волны она, не дыша.

     Брат в ужасе и нескончаемом горе:
     Сестру дорогую спасти он не смог.
     С тех пор Геллеспонтом назвали то море,
     Где бедная Гелла погибла не в срок.

А овен помчался всё дальше к Колхиде,
Где правил сын бога, волшебник Эет.
Он вырастил Фрикса, ничем не обидев,
Дочь в жёны отдал, оградив от всех бед.

     Того золотого спасителя – овна
     Великому Зевсу он в жертву принёс.
     Руно золотое, ценя безусловно,
     В священную рощу он тайно унёс.

В той роще священной, всегда безопасной -
Берёг эту рощу Арес, бог войны,-
Руно охранять призван сторож ужасный,
Чьи очи смыкаться для сна не должны.

     Тот сторож – дракон, изрыгающий пламя,
     Бессменная вахта его – день и ночь.
     Расправится быстро с любыми врагами,
     И им уж никто не сумеет помочь.

По Греции слух вьётся ниточкой тонкой
О редкостном, но недоступном руне.
Внушили себе Афаманта потомки,
Что им завладеть было б важно вдвойне.

     И все представители этого рода
     Столь искренне были уверены в том,
     Что мир, благоденствие, счастье народа
     Зависимы от обладанья руном.

           *     *     *
Вблизи голубого морского залива,
В Фессалии, брат Афаманта Кретей
Засеял зерном плодородные нивы
И выстроил город для власти своей.

     Но умер Кретей. Его сына Эсона
     Сместил с трона Пелий, по матери брат,
     Жестокий и дерзостный сын Посейдона.
     Эсон же смирился, ушёл из палат.

Оставив дворец в центре града Иолка,
Он в бедности жил, как простой гражданин,
О власти уже и не думал без толку,
А вскоре родился в семье его сын.

     Боялся Эсон: Пелий, братец постылый,
     Убьёт его сына за право на власть.
     «Не выжил младенец», - объявлено было,
     И отведена этим злая напасть.

Он сына на склоны горы Пелиона
К мудрейшему из всех кентавров отнёс.
В пещере, в лесу, под присмотром Хирона
Тот мальчик Ясон развивался и рос.

     И стал он подобен богам красотою,
     Всему обучил его мудрый кентавр:
     Владел он мечом, луком с острой стрелою,
     Внимал звукам арфы и звону литавр.

Отвага и сила присущи Ясону,
По ловкости, храбрости равного нет.
Таким стал Ясон, благодарный Хирону,
Когда ему двадцать исполнилось лет.

     Решился он в город идти, не робея,
     И, если придётся, все силы отдать,
     Чтоб власть над Иолком у злого Пелея
     По всей справедливости вновь отобрать.

А боги все были к нему благосклонны
За силу и храбрость, за доблесть и мощь.
К тому ж на престол он стремился законно,
И боги ему были рады помочь.

     Всесильная Гера его испытала.
     Старушкой прикинувшись на берегу,
     Помочь ей поток перейти умоляла.
     Ответ был: «Конечно, тебе помогу».

Старушку он бережно поднял на плечи,
На берег другой перенёс без труда.
У Геры с тех пор не могло быть и речи
О том, чтоб ему отказать, - никогда!

     Ясону одно только путь омрачило:
     Потеря сандалии в бурной реке.
     Дорога в Иолк без неё проходила,
     И вот уже площадь видна вдалеке.

             *     *     *
На площади смотрит народ с удивленьем:
«Ты, юноша, кто? Аполлон иль Гермес?»
Приводит его красота в восхищенье,
Как главное чудо из многих чудес.

     Накинута пёстрая шкура пантеры,
     Сандалия только на правой ноге.
     Красив он, как бог, как созданье Венеры,
     Стоит, два копья зажимая в руке.

Но вот на богатой своей колеснице
Является Пелий. Встревожен толпой,
Узнать о причине волненья стремится
И юношу видит красы неземной.

     Царю от оракула было известно,
     Что смерть и позор от того его ждут,
     Кто будет отмечен красою небесной
     И только на правую ногу обут.

Скрывая испуг, Пелий молвил надменно:
«Откуда ты, странник, народу скажи!
Из уст твоих правду я жду непременно,
Я -  враг ненавистной и пагубной лжи».

     Ответил Ясон самодержцу спокойно:
     «Учил меня честности мудрый Хирон.
     К чему снисходить мне до лжи недостойной?
     Домой я вернулся. Отец мой – Эсон».

            *     *     *
Домой провели его люди простые.
Эсон ликовал: возмужал, дорогой!
Пять дней пировали, собравшись, родные
И к Пелию вместе пришли всей гурьбой.

     Но Пелий, толпу возбуждённую видя,
     Решается хитрость свою применить:
     «Тень Фрикса, умершего где-то в Колхиде,
     Устала меня в сновиденьях молить.

И сам Аполлон дал своё приказанье
В Колхиде руно золотое добыть.
Я стар, не под силу мне это заданье,
Ты молод, силён, - так о чём говорить?

     Все трудности в славном походе изведав,
     Откроешь ты путь к золотому руну.
     Свершишь этот подвиг, вернёшься с победой, -
     И власть над Иолком тебе я верну».

Так Пелий внушал молодому Ясону,
Смертельную злобу в душе затаив.
Он верил, что тот не приблизится к трону,
В походе погибнет, руно не добыв.

                *     *     *
     Ясон стал готовить поход неустанно.
     Всех славных героев, известных давно,
     Разыскивал в Греции, ездил по странам,
     Звал к цели – добыть золотое руно.

Кто только не прибыл в Иолк для участья:
Анкей, Теламон и могучий Тесей,
Сын Зевса Геракл на поход дал согласье
И даже певец знаменитый Орфей.

     Готов и корабль. Быстроходный и длинный,
     Девятивёсельный лёгкий «Арго».
     В корму амулет заложила Афина –
     Кусок от священного дуба богов.

Ясона брала под защиту и Гера,
Запомнив, как он перенёс её вброд.
Важны аргонавтам надежда и вера –
Их дал Аполлон, побудивший поход.

      Ясон признан лидером руководящим,
     А Тифий стал кормчим и важным судьёй,
     Линкей – наблюдателем, зорко смотрящим,
     Всё видящим даже внизу, под землёй.

И пищей, и пресной водою нагружен,
Причален корабль к  родным  берегам.
Закончился весело праздничный ужин,
И жертвы уже принесли всем богам.

     Как только луч солнца на небо был послан,
     Так Тифий недремлющий всех разбудил.
     Могучих гребцов рассадили на вёсла,
     И славный «Арго» смело в море отплыл.

С зарёй лучезарный бог солнца поднялся,
Окрасился парус весь в розовый цвет.
А с палубы голос Орфея раздался,
Поющего песню грядущих побед.

     По струнам кифары своей ударяя,
     Он сладостным звуком тревожил простор.
     Плывущих дельфинов заслушалась стая,
     Певцу с неба вторил божественный хор.

                *     *     *
Недолго «Арго» так спокойно скитался,
Без жарких сражений, без бурь и без гроз.
К цветущему острову он приближался
С названием малознакомым – Лемнос.

     Царицею юной была Гипсипила,
     На острове не было вовсе мужчин:
    Обманщиков жёны в сердцах перебили,
     Погибли изменники все, как один.

Сперва аргонавтов пускать не хотели,
Боялись, что казнь за злодейство грядёт.
Но старой Полукс удалось еле-еле
Царице внушить, что за участь их ждёт:

     «Вся армия наша, увы, перебита,
     Так пусть чужеземцы на остров войдут!
     Останутся здесь и надёжной защитой
     Окажутся, если враги нападут».
 
Внимательно слушала речь Гипсипила,
Разумные мысли понравились ей.
Она аргонавтов к себе пригласила,
С почётом принять собираясь гостей.

     Для путников был этот праздник наградой.
     Ясон надевает роскошный наряд,
     Он соткан самою Афиной-Палладой,
     И пурпуром вшитые камни горят.

Веселье и радость в домах воцарились,
Готовятся пиршества в стенах дворца,
Всем кажется: время приостановилось,
И празднику вовсе не будет конца.

     А на корабле, потеряв всё терпенье,
     Разгневан Геракл безрассудством друзей.
     Он тайно их вызвал для нравоученья
     И призывал дальше плыть поскорей.

Пристыжено, молча стояли герои:
Как смели в пирах про поход позабыть!
Решили немедленно рвенье утроить,
Покинуть Лемнос и к Колхиде отплыть.

     На берег пришли лемносянки толпою,
     Молили гостей остров не покидать.
     Но непреклонными были герои,
     Ясон дал приказ: белый парус поднять!

              *     *     *
Гребцы налегли на тяжёлые вёсла,
Ударами вспенив крутую волну.
«Арго», словно чайка, по морю понёсся
Вперёд, в незнакомую прежде страну.

     Когда много миль аргонавты проплыли,
     Пред ними предстал полуостров Кизик.
     На нём долионы беззлобные жили,
     И каждый опасность соседства постиг.

Прожить без защиты смогли бы едва ли,
Медвежья гора вызывала испуг.
На ней великаны всегда обитали,
У каждого шесть ужасающих рук.

     Была бы семья долионов побита
     (Дразнить шестируких совсем ни к чему!),
     Когда б  Посейдон не прикрыл их защитой:
     Роднёй долионы считались ему.

Кизик принял всех аргонавтов с приветом,
На славу смогли они здесь отдохнуть.
Забрезжило утро – и вместе с рассветом
Они собирались продолжить свой путь.

     Но вдруг великаны с горы набежли
     И стали камнями швыряться в залив.
     Огромные скалы они отрывали,
     Путь к морю совсем кораблю преградив.

Герои трусливыми не оказались,
Схватился Геракл за лук свой тугой,
И стрелы разить великанов помчались,
Как рой смертоносный, одна за другой.

     Нацелив все копья, прикрывшись щитами,
     Вступили герои в решительный бой.
     Победу свою одержав над врагами,
     Их всех потопили в пучине морской.

И снова настало пути продолженье.
Несётся «Арго», курс доверив богам.
Но вечером ветер сменил направленье
И путников к тем же принёс берегам.

     В Кизике они снова ночью пристали,
     Морскими пиратами все их сочли,
     С царём во главе на приставших напали,
     Друзей в темноте различть не смогли.

Не медля, царя молодого Кизика
Могучий Ясон в грудь копьём поразил.
С зарёю свет первого алого блика
Весь ужас ошибки героям открыл.

     Печальную тризну три дня совершали,
     Оплакивая всех погибших в бою.
     Жена молодого Кизика в печали
     Тяжёлым мечом грудь пронзила свою.

            *     *     *
Сколь тягостно чувство потери! Но к цели
Свой путь продолжали пловцы без нытья.
У берега Мизии все захотели
Пополнить запасы воды и питья.

     Геракл же, на время расставшись с друзьями,
     К замене весло изготовить решил.
     Могучей рукой вырвал пихту с корнями
     И к яхте её на плече потащил.

Но тут Полифем слышит Гиласа крики,
На помощь ему он Геракла зовёт,
Вдвоём они ищут, но лес буйный, дикий
В себя углубиться никак не даёт.

     А аргонавты в путь дальше пустились,
     Внимания в сумерках не обратив,
     Что ни Полифем, ни Геракл не явились,
     К отплытью поспешности не проявив.

Наутро, пропажу друзей обнаружив,
Печально поник головою Ясон.
Его упрекать стал нещадно к тому же
Друг верный Геракла – герой Теламон.

     «Один ты сидишь так спокойно меж нами,
     Геракла здесь нет – и ты можешь блистать!
     Но нет, не поеду я далее с вами,
     Должны мы вернуться, друзей разыскать!»

Ясон не решился ему прекословить,
И к кормчему Тифию бросился он.
Напрасно пытались его успокоить,
Был в гневе и всех упрекал Теламон.

     Но тут за бортом у «Арго» показалась
     Увитая водорослями голова.
     То вещему богу морскому осталось
     За киль ухватиться, чтоб молвить слова:

«Решению Зевса перечить не смея,
Двум вашим друзьям надо в Греции быть.
Гераклу – служить у царя Эврисфея
И подвигов славных двенадцать свершить.

     А Полифему на землях халибов
     Киос – славный град – основать суждено.
     Остались друзья вместе в Мизии, ибо
     Сначала им было заданье дано.

Прекрасного Гиласа в свой день рожденья
Похитили нимфы, чтоб их развлекать.
Героям же надобно без промедленья
Похищенного разыскать и отнять».

     Бог, выпустив киль, в море вновь погрузился,
     Гребцы успокоились, мирно дыша.
     С Ясоном герой Теламон помирился,
     Помчался «Арго», к новым землям спеша.

             *     *     *
Наутро, пристав к берегам Вифинии,
Где бебрики жили с Амиком-царём,
Узнали пловцы, что посланцев стихии
Здесь ждёт не такой уж радушный приём.

     Амик обладал исполинскою силой,
     Ухваткой кулачного злого бойца,
     И если судьба чужаков заносила,
     Он всех заставлял биться с ним до конца.

А в битве безжалостной, меры не зная,
Могучим ударом он их убивал.
С насмешкой, бродягами их обзывая,
На бой аргонавтов Амик вызывал.

     Тут выступил юный сын Зевса и Леды,
     Герой Полидевк за команду свою.
     Сразиться с Амиком готов до победы
     В жестоком, смертельно опасном бою.

Быком разъярённым Амик нападает,
Но ловко удар отражает герой,
Под натиском бешеным не отступает,
И к завершенью не клонится бой.

     Амик, задыхаясь (что было заметно),
     Нанёс Полидевку удар, что есть сил,
     Но тот, уклонившись, ударом ответным
     Смертельную травму врагу причинил.

Царь грянул на землю в предсмертных мученьях,
К друзьям возвращается юный герой,
Но бебрики, видя царя пораженье,
Набросились на Полидевка толпой.

     Двух первых на землю он сам повергает,
     Других аргонавты с оружием ждут.
     Секира Анкея зарницей взлетает,
     Сверкающий меч в руках Кастора крут.

Все бебрики паникой страшной объяты,
Герои упорно преследуют их.
Вернулись на берег с добычей богатой,
Не растеряв и доспехов своих.

     Всю ночь пировали, делили трофеи.
     Над морем и над близлежащей горой
     Звучала победная песня Орфея,
     В ней славился юный прекрасный герой.

                *     *     *
Днём путь продолжался легко, словно танец.
Приблизилась Фракия. Вышли гребцы,
Направились к дому. Навстречу им – старец,
Слепой, ослабевший, как все праотцы.

     Несчастный был жалости острой достоин,
     То бывший царь Фракии, старый Финей,
     А в прошлом – бесстрашный и доблестный воин,
     Имевший немало хороших друзей.

Финей провинился, страной управляя,
И дар прорицанья, что дал Аполлон,
Использовал, Зевса закон нарушая:
Все тайны богов передал людям он.

     За то Аполлон и лишил его зренья,
     А боги, прислав полуптиц-полудев
     (То гарпии были) в его помещенье,
     Велели всю пищу сжирать, прилетев.

Снять кару должны  и избавить Финея
От гарпий, взлетающих столь высоко,
Два сына крылатых от бога Борея,
Которые служат в команде «Арго».

     Взлетели за гарпиями бореады,
     Могучие крылья легко их несли.
     Настигли, сразить жадных птиц были б рады, -
    Своих исполнителей боги спасли.

Примчалась Ирида на радужных крыльях,
Посланница от олимпийских богов,
Промолвила: «Кончилось гарпий засилье,
Простили Финея в конце-то концов!».

     Обильною трапезой (и без помехи!)
     Теперь мог свой голод Финей утолять.
     Пловцам благодарный, наметил все вехи,
     Которые могут им помощью стать.

С вниманием слушали вещего старца.
Советовал он: в их нелёгкой борьбе
В Колхиде, чтоб лишних помех не бояться,
Призвать Афродиту на помощь себе.

     Запомнив благие советы Финея,
     Узнав о препятствиях в долгом пути,
     Спешат аргонавты как можно скорее
    В опасное плаванье снова идти.

                *     *     *
Стоят впереди  Симплегадские скалы.
Рев бури и грома сильнейший раскат.
Всё море вокруг, как в котле, клокотало,
Когда , разойдясь, скалы мчались назад.

     Эвфем тут же вспомнил совет для начала:
     Он выпустил голубя, встав на корму.
     В пролив он влетел, лишь раздвинулись скалы,
     Когда же сошлись – хвост прижало ему!

Пройти кораблю – слишком времени мало,
Но всё же на вёсла гребцы налегли.
И вот разошлись Симплегадские скалы –
В проход аргонавты с волною вошли.

     Навстречу другая волна набежала,
     «Арго» вновь отброшен, обивка трещит,
     Уже неуклонно сближаются скалы, -
     Бесславная гибель «Арго» предстоит.

На помощь явилась Афина-Паллада,
Скалу удержала одною рукой,
Другой подтолкнула «Арго» куда надо,
И он по проливу пронёсся стрелой.

     Столкнувшись, утёсы лишь руль раздробили,
     Затем, по инерции, вновь разошлись,
     С тех пор уж навеки недвижными были:
     Корабль пропустив, воле рока сдались.

                *     *     *
Достигли герои Эвклинского Понта*
Вдали виден остров, на солнце лучась.
Вдруг, тенью закрыв весь обзор горизонта,
Огромная птица с него поднялась.

     Она не спеша к кораблю подлетела,
     Перо уронила, над ним пронесясь,
     Плечо Оилею перо то задело,
     Весло уронил он, и кровь полилась.

Перо с удивлением все рассмотрели:
Оно было медною острой стрелой.
Когда эти птицы ещё налетели,
Их с луком в руках встретил Клитий-герой.

     От птиц аргонавты прикрылись щитами
     И, прежде чем к острову с моря пристать,
     Они стали копьями или мечами
     В щиты ударять и погромче кричать.

Громадною стаей все птицы взлетели,
Дождём проливным перья-стрелы легли.
Ещё над «Арго» покружиться успели
И за горизонтом исчезли вдали.

     Так остров с названием Аретиада
     От птиц был для отдыха освобождён.
     Навстречу шли юноши (видно, что рады!),
     И каждый оборван, на вид истощён.

Царю Афаманту все четверо – внуки.
Вы помните Фрикса? Его сыновья.
Покинув Колхиду на утлой фелюге,
Они пробирались в родные края.
    
     Стремились (немногого, впрочем, достигли!)
     В Беотию, в город родной Орхомен,
     Но в бурю жестокую чуть не погибли
     На Аретиаду попали взамен.

Бедняг на «Арго» накормили, одели.
Особо был рад этой встрече Ясон,
С которым они породниться успели,
Хоть не до конца осознал это он.

     Синеют на горизонте, как тучи,
     Вершины Кавказа. Колхида близка.
     Громадный орёл, взмахи крыльев могучи.
     Спешит к Прометею он издалека.

Он скрылся вдали, и печальные стоны,
Что с дальней скалы Прометей издаёт,
Тоской вынуждают гребцов неуклонно
С ударами вёсел стремиться вперёд.

     Вот устье Фазиса и с морем слиянье,
     Тут бросили якорь к его берегам,
     Заросшим густым камышом. Возлиянье
     За помощь  Ясон совершил всем богам.

Просил он и души умерших героев
По мере возможности в деле помочь.
Все сладко уснули. В отрадном покое
В Колхиде прошла эта первая ночь.

             *     *     *
     Пока аргонавты от битв отдыхали,
     Богини Афина и Гера вдвоём
     Совет на высоком Олимпе держали:
     Как можно помочь в овладеньи руном.

Но им не по силам такая забота,
Решили они Афродиту просить:
Пусть даст поручение сыну Эроту
Любовной стрелой деве сердце пронзить.

     То сердце волшебницы юной Медеи
     Она – дочь Эета, владельца руна.
     Когда её сердцем любовь овладеет,
     Герою Ясону поможет она.

Вот обе богини пришли к Афродите.
Приветливо с трона кивнув головой,
Обильно и пышно кудрями увитой,
Сжимает в руках она гребень златой.

     Красавица с планом подруг согласилась.
     Богини ушли, а прекрасная мать
     В богатый, роскошный наряд облачилась,
     Пошла шаловливого сына искать.

Сын в кости играл с простаком Ганимедом,
В саду, среди роз, было весело им,
Игру продолжая до полной победы,
Он громко шутил над партнёром своим.

     Промолвила мать, малыша обнимая,
     Прощая любую из детских проказ:
     «Послушай, шалун, я тебе поручаю
     Твой лук и стрелу применить ещё раз.

Лети же на Землю как можно быстрее
(Смотри: вон Колхида отсюда видна)
И сердце пронзи у царевны Медеи,
Пусть сразу Ясона полюбит она.

     И если исполнишь (скажу я на ушко),
     То я подарю тебе чудо чудес –
     Волшебную сказочную погремушку,
     С которой играл ещё маленький Зевс».

Эрот, загоревшись, просил Афродиту
Игрушку ему сразу в руки отдать,
Но хитрого мальчика планы побиты:
С рожденья натуру его знала мать.

     И понял Эрот, что, не выполнив дела,
     Желанной игрушки ему не видать.
     Тогда торопливо схватив лук и стрелы,
     В Колхиду помчался, в Медею стрелять.

                *     *     *
Проснувшись с рассветом, все в бодрости, силе,
С утра аргонавты собрали совет.
Избрать мирный путь на совете решили:
Вначале их должен принять царь Эет.

     А с посохом мира, совместно с Ясоном,
     Решили и Фрикса идти сыновья,
     Идти с уважением, с низким поклоном,
     Разумный подход к разговору ценя.

Беседу вести без угроз неразумных,
Просить у Эета отдать им руно.
И, может быть, после всех доводов умных
Конфликт этот мирно решить суждено.

     Послов плотным облаком Гера покрыла,
     Чтоб жители их оскорбить не могли.
     Рассеялось облако, в небо уплыло,
     Как только они ко дворцу подошли.

Дворец был когда-то Гефестом украшен:
На портике – ряд белоснежных колонн,
Высокие стены со множеством башен, -
Казалось, что ввысь устремляется он.

     Эету была благодарность уместна:
     Бог Гелиос, бывший Эету отцом,
     Когда-то умчал в колеснице Гефеста
     Из битвы гигантов с хромым кузнецом.

Из всех самым лучшим чертогом владея,
Жил сам царь Эет со своею женой.
В других – его сын Фаэтон, дочь Медея,
Подвластна богине Гекате одной.

     Жила здесь и старшая дочь Халкиопа,
     Так рано умершего Фрикса жена.
     Ушли сыновья, так внезапно, всем скопом,
     В унынии дни проводила она.

Когда же послы у дворца появились,
Узнала в них мать дорогих сыновей,
От радости слёзы из глаз её лились,
Что снова они оказались при ней.

     Обменом приветствиями занимался
     Ясон с представителями у дворца.
     Эрот за спиной у него оказался,
     Спустившись с Олимпа к перилам крыльца.

Невидимый всем, он свой лук поднимает, -
Натянута, словно струна, тетива, -
И золотую стрелу выпускает,
Она прямо в сердце Медеи вошла.

                *     *     *
     А пир во дворце разгорелся усладой,
     Поведал всем старший из братьев, Аргос,
     Как буря их кинула в Аретиаду,
     И аргонавтам спасать их пришлось.

Но только Аргос рассказал всем о цели,
С которой в Колхиду явился Ясон,
Как вдруг у Эета глаза потемнели,
И грозно, по-царски нахмурился он.

     Терзает Эета-царя подозренье:
     Должно быть не так уж бесценно руно,
     Хотят всю Колхиду забрать во владенье,
     Обширное царство Ясону нужно.

Царь гневно и зло упрекает Ясона,
Грозит ему казнью, обидой горя,
И пылкие речи из уст Теламона
Готовы в ответ на угрозы царя.

     Ясон урезонить стремится героя,
     Царя успокоить старается он,
     Внушая, что только руно золотое –
     Вот цель, для которой поход совершён.

Пусть царь даст ему порученье любое,
Труднейшую службу исполнить велит, -
Согласен он, если руно золотое
В награду ему получить предстоит.

     Задумался старый Эет и любезно
     Промолвил: «Пусть будет план действий таков:
     Вот поле. Вспаши его плугом железным,
     А в плуг запряги медноногих быков.

Зубами дракона засей это поле,
Пусть вырастут воины в крепкой броне,
Ты с ними сразись, перебей их – не боле,
Тогда речь пойдёт о заветном руне».

     Задание трудное. Кто бы исполнил?
     Не сразу ответил Эету Ясон.
     Но, наконец, всё обдумав, промолвил:
     «В Колхиду я волей судьбы занесён.

Ты знаешь, Эет, не могу отказать я
Исполнить твоё поручение в срок.
Помогут мне в этом герои-собратья,
А ты приготовь мне руно, как должок».

    Сказав это, круто Ясон повернулся,
     И спутники вслед устремились за ним.
     На судно в тяжёлом раздумьи вернулся,
     Поведал о встрече героям своим.

Тут крепко задумались все аргонавты:
Как выполнить им притязанья царя?
Аргос предложил: «Я попробую завтра
Просить свою мать (старший сын я не зря).

     Она, моя мать Халкиопа, вдруг сможет
     Медею, сестрицу свою, убедить.
     Когда волшебством нам Медея поможет,
     Возникшие трудности проще разбить».

Едва он промолвил своё предложенье,
Как голубь к Ясону примчался стрелой,
От коршуна злого нашёл он спасенье,
Запрятавшись в складках плаща с головой.

     Все радостно вскрикнули, экстренный случай
     Считая счастливым знаменьем богов.
     На жертву богам принесён бык могучий,
     Аргос посетить свою мать был готов.

                *     *     *
Эет же, на площадь собрав всех колхидцев
И о прибытьи «Арго» рассказав,
Велел сторожить чужаков и добиться,
Из них чтоб не спасся никто, убежав.

     Коварный Эет, царь, лишившийся чести,
     Смертельно боясь потерять свою власть,
     Решил сжечь корабль с аргонавтами вместе
     (Ясон же на поле в бою должен пасть).

А внуков своих, сыновей Халкиопы,
Мучительной казни подвергнуть решил.
С Ясоном союз осудил он жестоко
И в замыслах даже родных не щадил.

                *     *     *
     Вот ночь всё накрыла своею десницей.
     В чертогах Медеи спокойствия нет.
     Над юной главой сны летят вереницей,
     Тревожат и мчатся друг другу вослед.

То снится Медее: Ясон побеждает
Быков медноногих, а данью ему
Сама она служит. То будто вступает
Медея в борьбу, не сказав никому,

     Легко расправляется с теми быками,
     Но всё же отказ получает Ясон:
     Не сам победил, а чужими руками,
     И спор разгорается меж двух сторон.

Решить этот спор выпадает Медее,
И в пользу Ясона решает она.
Но грозен отец, гневом к ней пламенея, -
В рыданьях очнулась Медея от сна.

     Сестре рассказать о виденьях стыдится,
     Одна из рабынь Халкиопу зовёт.
     «О чём ты скорбишь, дорогая сестрица?
     Моих сыновей гибель, может быть, ждёт?»

Медея молчит. Не о них её стоны.
Потом говорит про зловещие сны.
«Готовится смерть чужеземцу Ясону,
Сыны твои тоже погибнуть должны».

     Дрожит Халкиопа, от ужаса стонет,
     Обнявши сестру, просит к храму идти.
     Своим волшебством пусть богов она склонит
     В сраженьи Ясону на помощь прийти.

Решилась Медея: «Храни тайну свято!
Наутро, когда разойдётся туман,
Пускай чужестранец придёт в храм Гекаты,
Для подвига я ему дам талисман».

     Оставшись одна, колебалась Медея,
     Два чувства боролись в душе у неё:
     Идти против воли Эета не смея,
     В груди ощущала любви остриё.

И даже покончить с собою решила
Достала ларец с сильным ядом она,
Но тут жажду жизни ей Гера внушила,
И участь Ясона была решена.

                *     *     *
     Едва на далёких Кавказских вершинах
     Сиреневым цветом окрасился снег,
     Пришёл к аргонавтам Аргос из долины,
     Как друг и надёжный вполне человек.

Аргос сообщил, что Медея согласна
Помочь аргонавтам в их трудной борьбе.
Так пусть же Ясон (правда, это опасно)
Доверится в храме Гекаты судьбе.

     А Гера (что стоит богине всевластной?)
     Всё сделала, силу свою проявив,
     Чтоб неотразимо Ясон стал прекрасным,
     На важную встречу с Медеей прибыв.

С зарёю поднявшись, достала Медея
С волшебными мазями ценный ларец
И вынула снадобье «мазь Прометея»,
Решившись его применить, наконец.

     Неведомо таинство приготовленья
     Той мази волшебной (прошли те года)
     Из сока корней векового растенья,
     Что кровью титана питалось тогда.

Кто мазью покрыт – не страшны все напасти,
Он в жарком сражении неуязвим.
Железу и меди, огню неподвластен,
На день он становится непобедим.

     Мазь эту с собой прихватила Медея
     И, кликнув рабыню, отправилась в храм.
     А сердце стучало в груди всё сильнее…
     Ясона пока ещё не было там.

Но вот и герой. Они долго молчали.
Решившись, нарушил молчанье Ясон.
Медею взяв за руку, с тихой печалью
Прекрасную деву стал спрашивать он:

     «Зачем опускаешь к земле свои очи,
     Скажи, почему ты боишься меня?
     Быть может, ты мне показать этим хочешь,
     Что прибыл я, умыслы злые храня?

Нет, дева, пришёл я молить о защите,
Геката не терпит в святилище лжи,
Лишь правды я жду и молюсь Афродите.
Поможешь ты мне? Откровенно скажи!

     Тогда твоя слава помчится отрадно
     Из уст аргонавтов по Греции всей,
     Как славится царская дочь Ариадна,
     Тесею помогшая нитью своей».

Медея в ответ зарумянилась пышно,
Движением трепетным вынула мазь
Ясону промолвила тихо, чуть слышно,
Любовного нового чувства стыдясь:

     «Вот помощь моя, не делись ей с друзьями.
     К реке этой ночью омыться придёшь,
     Оденешься в чёрное, выроешь яму
    И в жертву Гекате овцу принесёшь.

Должна быть овца только чёрного цвета,
Полей её мёдом, чтоб внутрь к ней проник,
Потом на корабль возвращайся до света,
Иди, не оглядываясь ни на миг.

     Наутро, когда в небо выйдет светило,
     Намажь мазью тело, меч, щит и копьё.
     Наполнишься неодолимою силой
     И выполнишь предназначенье своё.

Запомни: лишь только на поле рядами
Появятся воины из-под земли,
Ты в самую гущу их брось только камень,
Чтоб сразу заметить тебя не могли.

     Начнут они между собою сражаться,
     И только тогда ты на них напади.
     Одержишь победу – отец должен сдаться,
     И ты куда хочешь с руном уходи».

Умолкла Медея. Печальные очи
Слезой затуманились. Сердце её
С грядущей разлукой смириться не хочет,
Безрадостно вновь без любви бытиё.

     Вся полная грусти, Медея сказала,
     Поникнув прелестной главой, невзначай:
     «Уедешь, Ясон, лет промчится немало,
     Хоть изредка ты обо мне вспоминай!».   
    
Ясон рассказал о цветущей долине,
В которой раскинулся город родной,
И звал с ним поехать дорогой единой
До Греции, став его верной женой.

     «О, если бы только Эет дал согласье
     Союз нашей дружбы навек заключить
     И без промедленья решил в одночасье
     Тебя в мой родимый Иолк отпустить!».

Ему отвечала Медея со вздохом:
«Нет, чуду такому не быть никогда!
Отец мой суров и всевидящим оком
Следить за мной долгие будет года.

     Лишь только бы мог иногда буйный ветер
     На крыльях меня унести, как во сне,
     Напомнить тебе, что живу я на свете,
     Когда ты забудешь совсем обо мне».

Ясон на печальную деву взирает
И чувствует, доводам всем вопреки:
Любовь в его сердце тайком проникает,
Сжимая его от щемящей тоски.

     Он молит Медею, отца не жалея,
     Всё сделать, послушав лишь сердце своё.
     Готова покинуть Колхиду Медея,
     Разлука с любимым пугает её. 

К тому же ей Гера внушила желанье
Поехать в Иолк. Там Медея должна
Помочь ей, чтоб Пелий понёс наказанье.
Так Гера решила. Так хочет она.

     Простилась Медея до встречи с Ясоном
     Вновь в храме Гекаты. Судьба решена.
     И радостно было на сердце влюблённом,
     Узнала Медея: любима она.

                *     *     *
Ясон тёмной ночью, надеждою полный,
Весь в чёрном, на берег Фазиса пришёл,
А в полночь омылся в его быстрых волнах
И в жертву Гекате овцу заколол.

     Земля содрогнулась. Геката явилась.
     Два факела в дым вырастали из рук,
     Драконы и чудища рядом с ней вились,
     И адские псы завывали вокруг.

Окрестные нимфы, от этой когорты
Бежавшие в страхе, смутили его,
Но речи Медеи запомнились твёрдо –
Не оглянувшись, ушёл на «Арго».

     Наутро пошли Мелеагр с Теламоном
     «Зерно» для посева просить у царя.
     Царь зубы убитого Кадмом дракона
     Отдал им без слов, нетерпеньем горя.

Собрался Эет, чтоб воочию, лично
В проверке всех действий нести караул.
Надел он доспехи движеньем привычным,
Покрепче сияющий шлем пристегнул.

      Доспехи Гераклу по тяжести впору:
     Копьё боевое, меч острый и щит.   
     Взошёл на свою колесницу, которой,
     Как водится, сын его правил, Абсирт.

А сборы Ясона не так проходили:
Натёр утром мазью копьё, меч и щит,
Затем своё тело, и страшную силу
В себе ощутил, не меняясь на вид.

     Все мускулы стали как будто стальными,
     Железная сила влилась в кисти рук.
     Он прибыл на поле. Рядами немыми
     Эет и колхидцы толпились вокруг.

              *     *     *
Ясон появился звездою небесной,
Сияньем доспехов толпу ослепил.
Сначала на поле нашёл плуг железный
И медным ярмом запастись не забыл.

     С неистовым рёвом, огонь извергая,
     Бегут из пещеры к нему два быка.
     Ясон, своё тело щитом прикрывая,
     Быков поджидает издалека.

С разбега быки в клубах пыли рогами
С огромною силой ударили в щит.
Никто бы не выдержал (вдумайтесь сами!),
И каждый в мгновение был бы убит.

     Но, словно скала, как утёс из гранита,
     Наскоки на щит принимает Ясон.
     Быков за рога ухватив деловито,
     Всё к плугу, к ярму привлекает их он.

Быки свирепеют, огнём жгут героя,
Ясон невредим, - то волшебная мазь! –
Но даже при этом исполнить такое
Непросто, к руну золотому стремясь.

     Вот сила быков на глазах иссякает,
     Теперь применимы хомут, ярмо, гуж.
     Быков в плуг запрячь Полидевк помогает,
     И Кастор на помощь приходит к тому ж.

Не медлил Ясон, к цели шёл неуклонно.
Свирепых быков погоняя копьём,
Всё поле вспахал и зубами дракона
Засеял его на дыханьи одном.

     Закончив посев, он быков выпрягает
     И грозно кричит изо всех сил своих.
     Бегут медноногие и исчезают
     В пещере, во тьме, словно не было их.

               *     *     *
Ещё половина работы осталась,
И силы ещё пригодятся в бою.
На берег Фазиса спустившись устало,
Сняв шлем, утоляет он жажду свою.

     Вдруг поле вокруг остриём прорастает,
     Щетинятся копья в земле, к ряду ряд.
     Вот головы в шлемах на солнце сверкают,
     И воины в медных доспехах стоят.

Ясон поднимает огромнейший камень
(Его не под силу поднять четверым),
И в гущу врагов он своими руками
Бросает тот камень движеньем одним.

     Схвативши оружие, воины стали
     Бороться друг с другом, сражая своих.
     Ясон, вынув меч заколдованной стали,
     Из них никого не оставил в живых.

Эет на Ясона глядел с изумленьем,
Нечеловеческой силе дивясь.
Помчался он в город с единым стремленьем
Ясона сгубить, в волшебстве изощряясь.

     Прибыв во дворец, отдохнув еле-еле,
     Эет всех знатнейших колхидцев созвал
     На тайный совет, как они бы сумели
     Убить чужаков, чтоб никто не узнал.

Догадка была в голове у Эета:
Ясону Медея успела помочь,
Своё волшебство применив, и за это
Задумал Эет наказать свою дочь.

                *     *     *
     Медею же мучило чувство угрозы
     И ей, и Ясону от козней отца.
     В чертоге, сдержав подступившие слёзы,
     Решила в поступках идти до конца.

И ночью, поднявшись с остывшего ложа,
По тайным тропинкам пройдя через бор,
Направилась к берегу, живность тревожа,
Где у аргонавтов зажжён был костёр.

     Ясону сказав о предчувствиях грозных,
     Не медля идти за руном позвала,
     Поспешно, пока ещё было не поздно,
     В священную рощу с ним вместе вошла.

Всё было окутано тьмой. Пред глазами
На дереве только сверкало руно.
Поднялся дракон, изрыгающий пламя,
Не медлить – другого пути не дано.

     На помощь Гипноса Медея призвала,
     Могучего бога, дающего сон,
     Слова заклинанья ещё прошептала, -
     Не мог устоять ослабевший дракон.

Сомкнулись драконовы страшные очи,
Всё тело его охватил крепкий сон,
Противиться этому не было мочи –
Руно золотое снял с ветки Ясон.

                *     *     *
     Канаты обрублены без промедленья,
     Герои на вёсла свои налегли,
     И к морю понёсся «Арго» по теченью
     Всё далее, прочь от колхидской земли.

Наутро, лишь начал туман подниматься,
Потерей разгневан, царь дочку клянёт,
В погоню не медля велит собираться
Абсирт, его сын, возглавляет поход.

     Руководит он и чётко, и быстро
     (Давно с мореходством Абсирт был знаком),
     И раньше Арго к островам в устье Истра
     Колхидцы приплыли кратчайшим путём.

Ясон убедился: врагов слишком много, -
Дары от Медеи Абсирту послал,
На острове в храм ему выбрал дорогу,
Обманом на встречу с Медеей зазвал.

     Ему обещал, что вернёт он Медею,
     Но лишь безоружный Абсирт в храм вступил,
     Ясон его встретил, враждой пламенея,
     И кровью Абсирта свой меч обагрил.

Злодейство ужасное в храме свершилось,
Застыли колхидцы, не веря глазам,
Растерянно к острову все устремились, -
Прорвался «Арго», волю дав парусам.

     На море поднялся вдруг шторм небывалый,
     Ломаются вёсла и гнутся борта,
     И весь экипаж, от стихии усталый,
     Уверен, что буря пришла неспроста.

Вдруг голос разносится из амулета
(Его укрепила Афина в корме):
«На север поедешь, Ясон, для ответа,
К волшебнице Кирке, Эета сестре.

     Тебя там очистят от скверны убийства,
     Ты к этому должен быть сердцем готов».
     Так строго тот голос сказал, без витийства,
     Что поняли все: это голос богов.

Лишь только на север они повернули,
Как буря промчалась  и ветер утих.
До острова Кирки все разом заснули,
Устав от усилий нелёгких своих.

     Поверила Кирка Ясону, Медее,
     Лишь стоило деву роднёю признать.
     Свершив ритуал, страстных слов не жалея,
     Молила в раскаяньи жертву принять.

Был снят с провинившихся грех злодеянья.
Отправились дальше по морю они.
Средь новых опасностей и испытаний
Для них протекали те долгие дни.

                *     *     *
     В пути они остров феаков достигли,
     Где принял радушно их царь Алкиной.
     Но тут же колхидцы корабль их настигли,
     И мог завязаться решительный бой.

Решил Алкиной: надо выдать Медею,
Пока что ещё не женился Ясон.
Той ночью меж ними, как можно быстрее,
Обряд тайный свадебный был совершён.

     Торжественно утром Ясон мог поклясться:
     Медея ему перед богом жена.
     Пришлось всем колхидцам ни с чем возвращаться,
     Ведь с мужем остаться Медея должна

На родину все аргонавты стремились,
Скитаясь в морях среди бурь и невзгод.
Когда наконец-то в Иолк возвратились,
Прошёл нескончаемый тягостный год.

     Все знали: царь Пелий был полон коварства,
     И слова, им данного, он не сдержал.
     Напрасно Ясон проходил все мытарства –
     Руно раздобыл, но царём он не стал.

               *     *     *
А Пелий меж тем не подал даже виду,
Что царство Ясону в награду припас.
Задумал Ясон отомстить за обиду,
Для мести представился случай как раз.

     Отец от Ясона узнал с удивленьем,
     Что даром волшебным владеет жена.
     Старик захотел, - и с большим нетерпеньем! –
     Чтоб юность ему возвратила она.

Медея согласна. Но помощь Гекаты
Нужна обязательно в действии том.
Она в полнолунную ночь на закате
Прочла заклинания, вызвав фантом.

     То были драконы – крылатые кони,
     На них девять дней и бессонных ночей
     Медея искала волшебные корни
     И зелье сварила из этих корней.

Затем усыпила Медея Эсона,
Из горла слила его старую кровь,
А в рану влила своё зелье. Без стона
Старик, возродившись, стал юношей вновь.

     И дочери Пелия тоже хотели
     Вернуть отцу молодость. Только теперь
     Готовит Медея не прежнее зелье,
     Волшебная сила – одна из потерь.

Вот царь усыплён. Дочерей зовут, чтобы
Они перерезали горло отцу.
Но нет, не решаются дочери обе
Обряд подвести к роковому концу.

     Тогда приближается к ложу Медея
     И Пелию в горло вонзает свой нож.
     Обряд не удался. И царь, холодея,
     Не чувствует больше ни правду, ни ложь.

Адраст, сын царя, после пышных поминок
Изгнал из Иолка Ясона с женой.
Убийство царя – вот изгнанья причина,
И не было смысла в причине другой.

                *     *     *
     В Коринфе изгнанники остановились,
     Креонт, царь Коринфа, семью приютил,
     И там у Медеи два сына родились.
     Казалось бы, в жизни покой наступил.

На счастье судьба им не сделала ставку,
Измена подкралась, тревогой горя.
Пленился Ясон царской дочерью Главкой,
Жениться решил, ждал согласья царя.

     Узнав об измене, поникла Медея,
     Отчаянье ширится, ей овладев.
     По-прежнему любит Ясона, но зреет
     В душе её гордой неистовый гнев.

«За что так жестоко Ясон поступает,
Хотя я спасала его много раз?
Про клятвы забыв, он о Главке мечтает,
Могу ли я быть милосердной сейчас?»

     Всё в гневе своём проклинает Медея:
     Креонта и Главку, Ясона, детей, -
     И молит богов, чтоб её, не жалея,
     Лишили бы жизни как можно быстрей.

Как может она допустить, дочь Колхиды,
Чтоб кто-то из смертных смеялся над ней?
О, будет она страшно мстить за обиду,
Иначе ей смерть будет жизни милей!

     Но вот к ней приходит Креонт, объявляет,
     Что надо Медее покинуть Коринф.
     Её он боится, поскольку он знает:
     Немыслимо выжить, её рассердив.

И в гневе, и в мести опасна Медея,
А чары её могут всех погубить.
Но просит Креонта она, месть лелея,
Остаться в Коринфе на день разрешить.

     Креонт разрешает, перечить не станет,
     Но если в Коринфе её и детей
     Лучи восходящего солнца застанут,
     Медею казнит он и двух сыновей.

             *     *     *
Пока совершаются все вероломства,
В Коринф приезжает Эгей, царь Афин.
По воле судьбы у него нет потомства,
И он во дворце прозябает один.

     С Медеей он ласков. Причину печали
     Он хочет узнать. Чем она сражена?
     Медея его умоляет, чтоб дали
     Приют ей в Афинах. Без крова она.         

Её успокаивать было бы тщетно,
Эгей обещает её приютить,
Она же - его не оставить бездетным
И чарами вскоре потомством снабдить.

     В Афинах приют для себя обеспечив,
     Месть быстро исполнить Медея спешит.
     Покорна как будто Ясону при встрече,
     Ему про своих сыновей говорит.

Пусть Главка отца за детей их попросит,
Чтоб был их жилищем Ясона дворец.
За это наряд драгоценный пусть носит
И золотой от Медеи венец.

     Но только наряд этот Главка надела,
     Тотчас наступил её жизни конец.
     Яд быстро и прочно проник в её тело,
     И голову сжал смертоносный венец.

Спешит к ней на помощь отец, обнимает,
Старается с дочери скинуть наряд,
Но тщетно: одежда к нему прилипает,
И губит царя тот же гибельный яд.
   
     Смерть Главки с отцом – для Медеи награда,
     Но жажда отмстить разгорелась сильней,
     И чтобы Ясон испытал муки ада,
     Не пожалеет она сыновей.

На это решенье и то побуждает,
Что участь детей предопределена:
Родные Креонта грех матери знают,
И смерть сыновьям всё равно суждена.

     Ясон, убедившись в убийстве воочью,
     В свой новый дворец поспешил поскорей,
     Но дверь заперта. Он взломать её хочет,
     От мести спасти и сберечь сыновей.

Но поздно: спасительную колесницу
Бог Гелиос (дедом Медеи он был)
Прислал, чтобы внучка могла удалиться,
Когда у неё уже не было сил.

     Драконы в упряжке по воздуху мчали,
     Медея лицо закрывала своё,
     Убитые дети с ней рядом лежали.
     Ясон ужаснулся деянью её.

Просил он отдать ему для погребенья
Тела двух несчастных его сыновей,
Но нет для него у Медеи прощенья,
Она в колеснице умчалась своей.

     Ясон был подавлен ужасною местью.
     Безрадостны были дальнейшие дни,
     И не находил он нигде себе места,
     Ему выпадали невзгоды одни.

Однажды пришёл он на берег пустынный,
Где старый «Арго» без движенья стоял,
Затянутый водорослями и  тиной.
Его бог морей Посейдон охранял.

     Усталый Ясон лёг под ветхой кормою,
     В тени он искал безмятежного сна.
     Обрушилась ночью корма. Под собою
     Похоронила Ясона она.