Мы пришли к анархизму, но какой ценой! Чистые поля черной травы свободы были разъедены кровью капитализма. Анархизм подхватил сепсис и медленно догнивал последние тысячелетия истории человека. Трактир «Свиное братство» был ярким образчиком того.
Здесь довольно быстро начали принимать всё в вульгарном ключе. Глупые эстеты, кои ещё оставались в небольшом количестве, пытались оправдать всё аурой дикого Запада, хотя им было не понять, что и Запад был не таким, и трактир предназначен не для коней. Вырождение не вырождалось здесь никогда.
О «Свином братстве» подробно мы, впрочем, поговорим в иной раз. Мне лично больше хочется вспомнить Дьёра Цепешча – это был своеобразный, ну, скажем так, человек. Ему не повезло с рождения: быть карликом в этом худшем из миров было почти равносильно унтерменшу. Полумуж формально полнокровен, но неписанной истиной в то время уже являлось правило: полчеловека – половина прав. Даже для маргиналов он не был своим: те, хотя бы познали грехи любви и грабежа в этом мире, а у него не было ничего, либо, что не менее вероятно, он умело это скрывал. Зато он был очень восприимчив к духу времени и одним из первых сумел прочувствовать, что на этом можно сколотить капитал.
Эстетствующие философы к тому времени ещё сохранились. Они были основными клиентами не столько «Свиного братства», сколько «Вестника моды» - той лавочки, которую время от времени Цепешч открывал. Делал это он всегда внезапно и как быстро появлялся, так и не менее быстро исчезал. Говорили: остатки разложившейся полиции Правды пытались его найти. И хотя эти поиски были вяловатыми и почти незаметными, карлик, с присущей ему холодной расчетливостью, старался лишний раз не нарываться. Эстеты же все равно готовы были ждать его сутками напролёт.
История же эта была рассказана мне. Я не свидетель.
В один из дней в «Вестник моды» пожаловали три молодца. Назовём их для удобства Них, Нах и Нух. Собственно, трактир волновал их мало – они пришли к карле. «Вестник моды» как раз работал в то время и, так как их предыдущие походы сюда неизменно ничем не оканчивались (если не считать пары переломов носа, ведь эстетов никто не жалует), то можно без труда понять, как они были рады, что наконец добрались.
- Мы хотим испробовать экзистенциализма. Мы больны им.
Карлик только угрюмо посмотрел на них и как бы нехотя кивнул – он не отличался разговорчивостью.
Молодцы, видимо, не поняли, что означал его жест и попытались объясниться: «Говорят, это интересный опыт. Мы, правда, не уверены, что это совсем безопасно, но всё же… Говорят… в жизни надо ведь всё попробовать?».
Карлик стеклянно взглянул на них и только буркнул: «Угу». Как расценивать это?
Молодцы, впрочем, ждали слишком долго, чтобы уходить и хотя карлик не внушал им особого доверия и, тем более, симпатии, они решили остаться: в конце концов, у каждого свои причуды.
Пока карлик возился в темноте с какими-то вещами, они старались разглядеть его оборудование – но было слишком темно. «Надеюсь, пыток не будет?» - боязливо спросил Нах Нуха. Вообще, от карлика редко когда возвращались, скорее даже никогда, потому что пришедшие за эти моменты, что были у него, менялись неузнаваемо и мало потом походили на людей, вообще, больше напоминали живые трупы. Но слава, слава… И горький маргинальный плод сладок.
«Надкуси, - повелительный, не терпящий возражений и промедления тон карлика заставил их вернуться в реальность, - это наш договор». Молодые люди поочерёдно надкусили.
- Теперь вот что… Экзистенциализм, значит? Не каждый путь лёгок. Точно хотите?
- Да.
- Тогда договоритесь, кто из вас наденет мои сандалии, кто – ляжет в мою кровать, а кто понесёт мои мешки.
- С чем мешки? – робко поинтересовался Нух.
- С камнями. Какая разница. Решайте!
Них, лидер, вечно первый, самый смелый и расталкивающий остальных, прогнозируемо крикнул: кровать!
- Ложе так ложе. Выбор понятный. Кровать средних размеров. Зрение у меня плохое: не вижу, какой у тебя рост – может оказаться как большой, что тебя не растянешь, что малой, так что голова будет торчать. Ложись!
Них уверенно лёг. Разумеется, кровать оказалась слишком большой для него. Но прошло пару мгновений и, казалось, что он начал в ней тонуть. Она росла-росла, но помещение оставалось тех же размеров. Визуальный обман – могло показаться со стороны. Может оно и так. В конце концов, Них провалился в какую-то щелку между досок. Карлик поспешил залить ее водой и кровать моментально сжалась. Них был раздавлен, по всей видимости.
- Теперь ты, второй. Что берёшь?
И хотя Наху стало страшно и он хотел сбежать и бросить всё это дело, он, в конце концов решился: сандалии. «В конце концов, что от них будет? Это же не мешок с камнями, в конце концов» - так, наверное, думал он в эти секунды.
Карлик молча кивнул и начал надевать ему свою обувь. «Может быть узковата», - хмуро предупредил он. Но нет, обувь, на удивление, оказалась даже широковата. Нах спокойно вздохнул и решил в ней пройтись. Он сделал пару шагов, потом ещё пару, потом с десяток. Колени бились об стену, дробя кости. Пальцы ног тоже стали месивом. Кто-то из сидевших рядом со стеной не выдержал постоянных стуков и со всего маху ударил его молотом по затылку.
- А ты неси камней мешки, - повернулся карлик к третьему.
Здесь было всё обычно, без сюрпризов. Ноша оказалась тяжеловата. Карлик вызвался помочь и с неожиданной для подобного персонажа ловкостью подбросил ему мешок сверху. Нух его поймал. Но как руками, так и головой.
Всё в этот раз прошло быстро. Быстрее, чем обычно приходится работать с тремя посетителями. Карлик был доволен. Чуть-чуть передохнув, он смешал месиво, что вышло из трех философов и вылепил чудного порося, а затем воткнул ему в рот надкусанное яблоко. Никто уже не смотрел в его сторону, снова занявшись своими идиотскими разговорами, выкладыванием своей душонки незнакомым людям, которых видели в первый и в последний раз. Потому карлику пришлось повысить голос: «Вот поросёнок! Возьми на кухню, поджарь, можешь скормить этим свиньям! С тебя три цента, как обычно».