это будет худшим изображением секса в литературе, это вообще не будет литературой, чистая экспрессия, много боли, почему к сексу часто примешивается боль, особенно, если секс однополый, неясно, то ли боль добавляет что-то к удовольствию от секса, то ли секс нужен, чтобы испытать боль, но если почитать все, что об этом написано, если посмотреть на Триптих Бэкона эротически (почему нет? проделывал ли кто-нибудь такой опыт?), если боль нужна, чтобы получить удовольствие от секса, можно ли тогда говорить о боли, неустранимое различие приятного и неприятного исчезает, будто различие между корпускулой и волной, в постгейзенберговском мире все перемешано, никаких границ, одно переходит в другое и возвращается к самому себе, какое же это имеет отношение к двум аспирантам биологического факультета, живущим на Воробьевых горах, один занимается биохимией, другой – ботаникой, химия, конечно, играет в сексе главную роль, она создает секс, секс и химия неразделимы, и есть в сексе что-то растительное, растительная жизнь – чистая химия, ничего, кроме химии, а что касается границ между государствами, то они условны, достаточно поражения с минимальным счетом в футбольном матче, и вот уже войска одной страны вторгаются в пределы другой, мяч на стороне противника, стремительный рейд к воротам, удар, гол, радость одних, горе других, и тот, другой, обещал отдавать ему марки с бандеролей, марки Сальвадора, так похожие на марки Гондураса, о котором они тоже говорили, много общих тем, начиная от химии и кончая футболом, славное время, пора цветения, и до листопада было еще далеко.