Окаменело
сердце в танце,
а танцевать оно умело,
и, кажется,
само пространство,
а не квартира опустела.
В нём прошлое рождает
звуки,
они везде,
но есть не просят,
их невозможно взять
на руки,
когда
они приходят в гости.
Они
по дому ходят сами
и долго выбирают место,
чтоб к нам ласкаясь,
нашу память
упрямо
гладить против шерсти.
И
невозможность прикоснуться
невольно
скатится слезою
туда,
где простенькое блюдце
стояло каждый день
с водою...