Человек от бессилья и скуки
изобрел многопрочный металл.
Он искал в нем всесильные руки.
Он себя самого создавал.
Храм абстракций жестоко разрушил,
с камнем зримым почуяв родства,
рассудив, что невечную душу
можно прочности вверить его.
И в свой образ под рев Вельзевула
гнал металла кипящую кровь.
Вместо глаз вышли черные дула,
вместо сердца -- свинцовая дробь.
И пустил он железную стаю,
как недобрых детей погулять.
И помчалась она неживая
недоступные души ласкать.
Представляли поэты угрозу
его делу, но он не ленив:
превратил их в холодную бронзу,
в лица вклинив безмолвный порыв.
А потом он орудья разрушил,
тело тонкое нежное сшил.
Оставалось вселить в него душу,
но увы! Не осталось души...