То февральское утро случилось туманным.
Полыньи извергали клубящийся пар -
Волга нервно дышала, и в мареве странном
Поднималось светило; сражений угар
Так внезапно закончился... снег белым пухом
Разукрасил верблюжьи колючки степи,
Тишина для привыкшего к грохоту уха
Оглушала сильнее, чем, если б вопил
На подлете фугас, и казалось солдатам,
Что фигуры людей порождает туман.
Им приказ не давали прибыть, но набатом
Город звал, потрясая величием ран...
Весь в руинах, в воронках от бомб и снарядов,
И повсюду незримо стоят мертвецы…
Шли притихшей толпою к домам Сталинграда
Старики и мальчишки, штабные, бойцы.
Снег укутывал тайны проходов вчерашних,
Где носили снаряды, бинты и обед –
Хлеб и термосы с кашей, где снайпер уставший
Пробирался тайком, - тех следов больше нет.
А прибывшие торили новые тропы.
В старожилах – и счастье, и горечь тоски.
Пустота. - От победы?... Недавно всем скопом
За свободу сражались, давила виски
Неизвестность - надежда и страх вперемежку,
А теперь тишина… Средь разбитых домов
Ходят люди в обнимку - без страха, без спешки,
Все такие родные… Отбили врагов!
Победили!! Сжимают героев в объятьях,
Вроде кончился ад, что ж на сердце печаль?
..........................
Город выстоял. Слов на пустое не тратя,
Люди шли в Сталинград… Сорок третий. Февраль.
По мотивам отрывка (ч.3 гл. 46) из романа Василия Гроссмана «Жизнь и Судьба»
издано в Альманахе