Мастер лепил из глины
маленьких человечков,
розовых человечков,
влажно-пустых внутри.
Чтобы держали спины,
он обжигал их в печке,
и зажигал в них свечки,
чтобы любить могли.
Свет наполнял их смыслом,
смысл утекал сквозь щели
и превращался в камни
на берегу реки.
Воды бежали быстро.
Камни на дне белели.
Были важнее смысла
яркие ярлыки.
Мастер стремился глину
сделать себе подобной,
сильной, свободной, доброй,
но проступала грязь.
Сели текли в долины,
где без души удобней,
где порождали зомби
глины и грязи связь.
Армий из терракоты
не удержать в пределе.
Глина замесит глину,
слепит, сломает дверь.
Мастер, ты зря работал?
Глиняный мир на деле
мёртвый наполовину,
наполовину зверь.
Верь ли, не верь – как хочешь,
Мастер начнёт сначала.
Музыка зазвучала.
Мёртвые черепки
в землю вернутся ночью,
словно земля скучала.
Будем ли мы, хотя бы,
задним умом крепки?