Я знаю – сам виноват, но не в этом суть:
Когда гной цветет на ранах, то поздно дуть,
И поздно кричать, мол, «Господи, пощади!»,
Когда осколок шрапнели сидит в груди.
Я знаю, не пожалеют, но захотят
На ручки и на подушки, как тех котят,
И скажут: «Пойдем к Соборной, уже темно»
Гвоздям и сырым ошметкам, что были мной.
Я Ваших суждений крайние этажи
И логику вижу четко: ну, раньше жил
Один и совсем на улице… без меня.
Так сможет и дальше… все, референдум снят.
А память гремит в коробочке жестяной
Щербатой монеткой, шишкой сухой лесной
И есть червяком, и разбитой кровит десной…
Я знал, что цена – любая. Любой ценой.