Я думаю, многие слышали эту историю, как поутру вышел человек из дому за папиросами и пропал. Говорили, правда, что через десять лет он вернулся, но категорически не утверждали. Я тоже слышал, но мне это выдавали за литературный шедевр, мол, оно так смело, глубоко, многозначно. А по-моему, оно – фигня. Ну, вышел человек и вышел, а уж куда он попасть ухитрится – и господь-бог может не знать. Он хоть и всеведущ, но вряд ли ему интересно, куда каждого из нас дурная голова заведёт.
Вот взять хотя бы меня, например. В прошлую субботу проснулся я рано (я вообще рано встаю) и решил покурить. А сигарет-то и нет. Кончились. Во незадача! А, ладно, думаю, схожу куплю, благо киоск с сигаретами у нас за углом. Как был в домашних тапочках на босу ногу, так и пошёл. Собачку ещё с собой взял, чтобы тоже свежим воздухом подышала. Спустился во двор, постоял, подождал, пока собачка моя все кустики обнюхает и выберет, где ей свои собачьи дела сделать. Поговорил с Марьванной, клин-менеджером нашим, что в подъезде убирается. Она рассказала, что Вася-татарин из третьего подъезда сильно веселился всю ночь, насилу утихомирился к утру. Зная, что не к добру эта тишина, я наказал Марьванне быть начеку, за Васей приглядывать, а если что – звать меня. Наконец Ледичка все дела справила, и мы не спеша направились к углу дома.
Не дойдя до него метров тридцать, слышим топот. Вылетает из-за угла мужчина с дикими глазами и всклокоченными остатками волос, на спине рюкзак, в руках с десяток пакетов ашановских, подмышкой ребёнок, а в зубах – шляпа. За ним – женщина, видная такая, фигуристая, но – босиком, а туфли и сумку прижимает к груди. И в глазах тоже дичинка. Промчались мимо нас и растворились где-то в глубине двора. Во дела! Что это с ними?
И тут всё из-за того же угла появляется… тигр. Господи! С виду обычный тигр, и не летит даже, а, сказал бы, лениво трусит, Но трусит прямо к нам! И зубы скалит! У меня малость внутри похолодело. И Ледька взвизгнула и прижалась к ногам. «Сожрёт ведь!» – мелькнуло в голове. И со всей дури я сержантским голосом рявкнул тигру: «Стоять! Стоять, сучья тварь!»
Тигр аж осел задом и встал. Стоит, смотрит на меня, только хвост подрагивает. Я воздуху набрал и продолжил: «Сидеть! Сидеть, сказал!» Тигр сел. У меня на душе чуть отлегло. «Ну, что ты, дурачок, бегаешь тут, народ пугаешь, не тайга, чай». А он сидит, слушает, и даже вид стал чуть виноватый. Домашний совсем. Подошёл к нему, погладил, за ушком почесал. Тигр заурчал. Да точно, домашний! Я порылся в карманах, нашёл кусок верёвочки, набросил тигру на шею: «Ну, киса, пошли с нами!» И повёл его к пятому подъезду, где на лавочке всегда сидели бабульки из лиги защиты диких животных – кошек, собак и голубей. Так и есть, пятеро сидят. Когда мы к ним подошли, четыре с лавочки – плюх! – на спину и в обморок, а пятая осталась сидеть, с челюстью на коленях и остекляневшими глазами. Я в лицо ей подул, по щекам пошлёпал и, когда в глазах появился проблеск мысли, сказал: «Бабуля, я вам котика привёл, присмотрите за ним, покормите. Я потом зайду, проверю». И кончик верёвочки ей на ладошку намотал. А тигра на меня смотрит грустно так…
Пошли мы с Ледичкой опять через весь двор. Зашли за угол и – у-йооо, нефигасе, вот это да! Стоит блондинка. И не просто блондинка, а блондинка в неглиже. Когда я проморгался, понял, что она не совсем уж и в неглиже: в ушах серёжки, босоножки на шпильках и стринги чёрные на ней были. Стоит и по телефону с кем-то оживлённо беседует, вроде как внимания ни на что не обращая. И мы с Ледичкой потихонечку пошли мимо неё. Только вдруг она меня за рукав – цап! – и головой показывает, мол, подожди минуточку, сейчас. Ну, стою я, смотрю на неё. А смотреть, скажу я вам честно, особенно и не на что. Так, женщина как женщина. Стал по сторонам глазеть. Ой, что это? У стены стоит кабинка экотуалета. Новенькая, сияет вся. Откуда, зачем? Странно, чтобы у нас… Вдруг вижу: на боковой стенке кабинки круглая дырка, а в ней что-то поблескивает. Меня осенило: телевидение! Ну, эти, у которых за кадром: ха-ха-ха-ха-ха! И зло меня взяло. Смешно вам? Щаз-ззз и мы посмеёмся! Достаю телефон, звоню:
- Гиви, дорогой, наших бьют!
Он:
- Где?
- Внизу, за углом!
Через минуту из-за угла вылетает Гиви с братьями. А в них на троих – четыре центнера веса. Я блондинку передал Гиви со словами, чтобы берёг девушку, а братьев поманил в сторонку и попросил кабинку повернуть дверью к стенке. Тарик глянул и сказал, что ему там одному делать нечего. Я пожал братьям руки, и мы с Ледькой поспешили к табачному киоску.
Поздоровавшись с большеглазой и тоненькой, как газель, Гульнарой, я попросил «Кэмел», синюю пачку. Сунул руку в карман и обнаружил, что денег-то там и нет. Оп-па… Наблюдавшая за мной Гульнара сказала: «Что, деньги нет? Ничего, заработаешь – отдашь».
Я пожелал ей здоровья и хорошего жениха. Она ответила, что старая уже, муж есть и два детей – откуда хороший жених? Посмеялись, и мы с Ледькой пошли дальше.
У книжного магазина меня будто что в бок толкнуло. Я даже остановился. Стал смотреть по сторонам, и моё внимание привлекла кучка мусора около водосточной трубы, аккуратно сметённая нашими меньшими братьями-таджиками. Мы подошли, и я задумчиво стал прутиком ковыряться в мусоре. Ковырял-ковырял и наковырял – во, зуб даю, мамой клянусь! – пухлый бумажник, рыжий, кожаный. Поднял, открыл – а там денег пачка в два пальца. Меня аж пот пробил. Засунул я бумажник поглубже в карман, оглядываюсь, а Ледька в той же куче уже двумя лапами роется. Позвал её, она обернулась, а в зубах - второй бумажник, только чёрный и потоньше. Я взял, глянул, а в нём баксы вперемешку с еврами. И из кармашка кредитка торчит - «Золотая Виза-Мастер», а на уголочке карандашом код написан. Как же я уважаю аккуратных людей…
А Ледька мне уже подаёт кошелёк женский. В нём – немного мелочи, какие-то оплаченные квитанции, рецепт на очки. Но кошелёк я уже брать не стал - сколько можно, надо и совесть знать – и положил его обратно.
Потом на собачьей площадке Ледичка познакомилась с представительным мастифом из Неаполя и почти час дружила с ним. Потом в детском парке серый пони прокатил нас аж три круга вокруг пруда в тележке. Ледьке очень понравилось. Но ещё больше ей понравилась шаурма, которую я купил в киоске у входа в парк. Она съела свою порцию и выпросила от моей половину. Потом мы сыграли пяток партий в домино с мужиками в гаражах и угостили их пивом. На обратном пути купили торт «Причуда» и конфеты «Рафаэлла» для Гульнары и два её детей. Им тоже всё понравилось.
Заходим во двор, глядим – Гиви стоит на балконе, курит и довольно жмурится, как кот на мартовском солнышке. Я помахал ему: «Как дела?»
Он поднял большой палец и указал им за спину: «Чахохбили готовит!»
И тут, завывая сиреной и мигая крутящимися лампами, во двор влетел автобус с надписью «АНТИТЕРРОР» и, визжа тормозами, остановился у второго подъезда, прямо рядом со мной. Из автобуса горохом посыпались бойцы, все в чёрном, в чёрных масках и с автоматами, перекрывая подьезд и окружающее пространство. Последним из автобуса стал выбираться о-очень представительный, особенно в талии, полковник. Я его спросил:
- Что случилось, командир?
- Спецоперация, - говорит, - проходите, опасно.
У меня появилось нехорошее предчувствие.
– Погоди, командир, это уж не Васю ли вы брать собрались? Что он начудил?
- Поступило сообщение, захват заложников. Будем штурмовать. Всё!
- Да погоди же, командир! Сразу штурмовать? А переговоры?
- Ты, что ли, специалист по переговорам? Иди, иди.
- Командир, я не специалист по переговорам, я специалист по Васе. Почитай, каждую неделю с ним переговоры веду о мирной сдаче. И пока Бог миловал. Давай попробуем, а?
Полковник задумался.
- Так ты его знешь?
- Лет тридцать, с пацанов.
- Ладно, пошли.
Поднялись мы на Васин этаж. Эти, в чёрном, что-то к двери приспосабливают: то ли мину, то ли домкрат. Полковник шёпотом велел им погодить и показал мне на дверь.
Я подошёл к двери и постучал:
- Вась, а Вась, это я, Саныч, дело есть.
Ответа из за двери не было, но слышалось тяжёлое дыхание.
- Вась, ты что, совсем меня не уважаешь, а?
Наконец раздалось:
- Ну, что тебе?
- Вася, поговорить надо.
- Никаких переговоров! Пятнадцать миллионов, бронированный «Хаммер» и самолёт к бениной матери!
- Вася, так вот дело какое, понимаешь. «Хаммер» бронированный – никак, такой один у них, а бензонасос накрылся, самый дефицит. Самолёт – пожалуйста, но везде пробки – просто трындец, ни в один аэропорт не проедешь. Не везти же такие деньжищи на электричке. Вот и решило начальство ихнее – штурмовать.
А штурм, сам понимаешь, дело такое: и мебель новую попортят, да и детишек напугают. Вась, ты детишек-то отпустил бы, а?
Дыхание за дверью стало громче.
Через десять минут трое Васиных ребятишек с любопытством тыкали пальцами в автоматы и просили показать им пистолет и кинжал.
Ещё через несколько минут вышла Лизавета, Васина жена, и тут же стала шлёпать детишек по рукам, чтобы не трогали оружие.
Вскоре и сам Вася вышел, грустный и поникший.
- В автобус! – приказал полковник.
- Погоди, командир, минуточку, а? – попросил я. – Слушай, может Васю-то оставишь, ? Ну, что он тебе? Ни стрельбы, ни оружия, ни пострадавших. Сам сдался, всё осознал. Оставь, а?
- Так ведь вызов был! Всё зафиксировано…
- Ну, что вызов? Бывают и ложные вызовы. Я понимаю, обидно в выходной, но зато все живы, здоровы. А нервные затраты мы щас компенсируем. Хочешь здесь или на улице?
Полковник помялся:
- Не, лучше здесь, там на людях – неудобно…
Дал Лизавете денег и послал в магазин за пивом с двумя бойцами, наказав ещё взять коньячка для командира. И так мы хорошо посидели пару часиков…
Тепло распрощавшись с омоновским полковником (он мне даже телефончик свой дал на всякий случай), мы с Ледичкой побрели домой. А у соседнего подъезда газель «скорая» стоит. Водитель дверь приоткрыл и газету читает. Я спросил его, что случилось. Отвечает, что у дамочки из семнадцатой радикулит случился. Соображаю: семнадцатая… семнадцатая…ох, да это ж Светочка-красавица, вдова-недотрога, футы-нуты, ножки гнуты! Нет, серьёзно, очень интересная женщина. А тут из подъезда выходят врач с сестрой. Врач ругается:
- …в конце-то концов, подумаешь, радикулит барышню разбил, так и что? Сразу «скорую»? Так мы им будем скоро порезанные пальцы бинтовать, сопли вытирать, памперсы менять, и всё за эту нищенскую зарплату!
Медсестра кивала головой и одобрительно ругалась матом. «Скорая» уехала, а я ещё несколько мгновений подумал и решительно направился в подъезд. У семнадцатой квартиры я с сомнением глянул на домашние тапочки, но махнул рукой и нажал звонок.
Со Светланой Петровной мы официально познакомились, я ей высказал свои соболезнования по поводу радикулита и глубокое возмущение по поводу поведения врача со «скорой», поделился с ней случаями из более чем пятидесятилетней практики борьбы с собственным радикулитом. Потом сбегал в аптеку, купил мазь с пчелиным ядом, обезболивающее лекарство «Найз», перцовый пластырь и бутылочку бальзама «Таёжный» с женьшенем и лимонником. Вернувшись, сделал Светлане Петровне массаж пояснично-крестцового отдела позвоночника, натёр поясницу «Апизартроном», дал две таблетки «Найз» и, завернув в пуховую шаль, уложил в постель. Она благодарила меня чуть не со слезами, а под конец помянула свадьбу, из-за которой всё и случилось. Я попросил пояснить. Она рассказала, что её пригласили знакомые на свадьбу. Она уж и причёску сделала, и платье надела, и туфли новые на шпильке, и к двери направилась, а тут телефон зазвонил. Поспешила, да каблуком за ковёр зацепилась, дёрнулась – её и прострелило. А ведь обещала людям, и подарок купила. Неудобно как…
- Так, - спрашиваю, - где свадьба?
- Да тут, неподалёку.
- Диктуйте адрес.
Через полчаса мы с Ледичкой уже были в квартире, где гуляла свадьба. Нашли хозяев, принесли извинения от лица Светланы Петровны, вручили подарок и были приглашены за стол. Отказываться было неудобно, и мы присели на минутку. Через пару часов, когда свадьба уже вовсю пела «Из-за острова на стержень…» и плясала "Семь сорок", а мужчины начали расправлять плечи и, хмурясь, поглядывать друг на друга, мы с Ледичкой встали из-за стола и ушли по-английски.
Зайдя к Светлане Петровне для отчёта, мы застали её бодро похрамывающей по квартире. Она наш отчёт приняла, действия одобрила, ещё раз выразила глубочайшую благодарность за гуманизм и человеколюбие и под конец слегка смущённо спросила, не выпьем ли мы с ней по чашечке кофейку. Приятная во всех отношениях женщина! Мы с Ледькой переглянулись и на кофеёк согласились…
Когда мы в пятницу вернулись домой, мать наша лежала на диване и смотрела очередной сериал. Не отрывая глаз от телевизора спросила, где мы шлялись и хотим ли есть. Я стал ей объяснять, что мы не шлялись, а были заняты делами, поскольку жизнь необычайно многогранна, удивительна и интересна и есть мы не хотим, потому что не хлебом единым... Она махнула рукой:
- Отстань, иди-иди, потом.
И вперила взор в экран.
----------------------------------
И это про нас с Ледичкой тоже...
http://stihi.ru/2013/06/28/556
http://stihi.ru/2009/09/19/335