Невозможное. Существующее
Я гордости сомкнул уста
Я кладезь чувств исторгнул в бездну.
И действо первоестества
Мы преисполнили совместно.
Калейдоскоп меняет суть -
Нам нужно или же не нужно
И наконец, свершилось: будь,
Живи, взрослей извне – наружно.
Кровавый и жестокий зверь
Не терпящий противоречий
Иди. Смотри: звезда. И, верь
Под ней ребенок человечий.
Слепакову, про трусы
Обалдев от моей красы – грозы,
От моей ненасытной красы.
Ты забыла надеть свои трусы
Ты ушла. И забыла трусы.
А с работы пришла она жена
Возвратилась с работы жена.
И пропажа твоя обнаружена.
И я понял, что это – хана.
Там где – то щебечет юный май,
В моей стране – сказке Уругвай.
А здесь за окошком пурга метет,
Никто не давал мне который год.
А ты говоришь, должен я понять:
Рассчитывай на последнюю ****ь.
И что я тебе хочу сказать:
Чтоб что – то забрать надо что – то ей дать.
Но жена вдруг сказала : «пустяк, пустяк
Очень глупый, но приятный пустяк.
Наконец подарил, дурак, дурак.
Что – то мне ты купил, дурак».
И на кресло уселась она, жена.
С голой попой залезла она.
И в трусы эти влезла она, она
До подмышек залезла она.
И в сердце щебечет юный май –
Она улыбнувшись сказала: снимай.
И пусть за окошком декабрь метет
Она отдалась первый раз за год.
Она впервые за год дала.
Вокруг запотели все зеркала.
Так, что мужики я хочу вам сказать:
Чтоб что либо дать надо прежде и взять.
Обалдев от моей красы, красы.
От моей разголодной красы.
Ты вернулась забрать свои трусы.
Ты пришла ради этой красы.
Только дверь открыла тебе жена.
Без сорочки открыла она.
Ты трусами знакомыми поражена.
И я понял: вот точно хана.
Туда, где щебечет юный май.
Я эмигрировал в Уругвай.
За вашим окошком пурга метет. -
А, здесь в Уругвае жара круглый год.
Щебечет здесь вечный юный май.
И дура не скажет: трусы покупай.
Так, что мужики я хочу вам сказать:
Бесплатно лишь даст уругвайская ****ь.
И вечно
Как сладок ангел, ложь. Так горек демон правды.
Со мною вы. Наедине
Вы ослепительны…
Педанты: «сгоришь в огне».
- Горит - горю.
Но вскоре настанет час,
И вечно будем мы в раздоре.
Один из нас
Закурит, выйдя из подъезда. -
В кольце клубок.
Извне этой сторонней бездны
На все плевок.
Мой милый ангел, друг свободы, -
Мечта наивного юнца.
Мне нужен дождь и непогоды.
Зачем? - Устал я от лица
Все в каплях в самый ясный день,
Когда исчезнет сама тень.
Суровый демон, друг познанья,
Стать прозорливей ремесла.
Зачем ты колешь. В назиданье?
Ты взмахом черного крыла
Убьешь. И жгут, как от любви,
Прикосновения твои.
Кольцом клубка обвитый.
Плюя на жизнь и на судьбу
Еще не досмерти забитый
Плюю.
Лето
Лето. Разрумянилось после обеда.
На проспекте «Победа» половодье:
Асфальт, как вода.
Где – ты?,
Я надеюсь, там, где ты,
На проспекте «Победы» есть Февраль иногда.
Он там идет, звеня по лужам градом,
А позже, снегопадом,…не удивив.
И, заблуждается “прохожий” с тобой рядом, -
Да ладно уж, не надо,
Я не ревнив.
Лето. - Июльская победа. -
Жара. Тебя все нет и
Да ладно, я привык.
Где – ты, уж полночь,
До рассвета любовью снова сыт.
Февраль идет, звенит по лужам градом,
А позже, снегопад и …не удивив.
Не заблуждайся, ты, “прохожий” рядом,
Да ладно уж, раз надо
Я не ревнив.
Непризнанный поэт
Попутчики мои.
Соплеменники.
Грудь моя сегодня не в крестах.
Да и завтра, новые учебники
Не расскажут о моих делах.
Ни портрет мой, ни сухая мумия
Не украсят городской музей.
Даже пес бездомный в полнолуние
Не завоет по судьбе моей.
Эх, попутчики мои.
Вы, современники.
Сделать вам, чавой-то, удивить?
Выказать ужо, что не бездельник я!
Что могу писачить во всю прыть.
Не прошу признать, пущай «непризнанный», -
Слово это тоже на слуху.
Не признайте – и безукоризненно
Эту ношу я поволоку.
Соплеменники мои.
Эх, современники.
Редкие советчики мои.
Ноль вы написали мне на ценнике,
Говорите: чуши не мели.
Ну и сколь мне боле с вами мучиться?
Ну и сколь горбатиться на вас?
Точку ставлю, если не получиться
И уйду учиться в пятый класс.