Александр и Ирина Путяевы.
Книга готова к изданию.
Глава 1. Через казнь к искусству и колыбельная на гвоздях.
Природа волшебства неизвестна. Но волшебником может стать любой. Просто надо чаще тренировать голову, не забывая, правда, и про мускулатуру: волшебство должно уметь за себя постоять.
(Из книги «Фишки и приколы бородатых гномов».
Глава 11, маразм второй
На центральной площади, напротив пришедших в запустение мастерских по ремонту волшебных изделий, собралась толпа. Ровно в двенадцать здесь должна была состояться казнь мага и чародея доктора Уксуса. Менее чем через полчаса его должны были повесить.
А часом раньше судья зачитал приговор.
Уксуса обвиняли в пророчествах при отягчающих обстоятельствах, а также в присвоении и продаже с целью наживы одного миллиона волшебных палочек, одного подержанного велосипеда и одной музыкальной шкатулки.
Не остался без внимания и крамольный стишок Уксуса:
Приятно по травке ходить босиком?
Природу, дурак, оседлал ты верхом.
Ты пяткой прелестный цветочек попрал.
Уж лучше б, как птичка, куда-то летал.
Большинству гномов обвинение казалось надуманным. В королевстве прекрасно знали, что такого количества волшебных палочек нет на всей земле. Это же очевидно: будь у каждого по волшебной палочке – не были бы нужны короли, тогда каждый – сам себе и король и банкир: сиди на лавочке и печатай хоть короны, хоть кепки.
Адвокат, защищая доктора, просил о снисхождении. Речь его была проникновенной. «Ещё в детстве, – говорил он, зачем-то сально подмигивая прокурору, – дерзкой и неисполнимой (по причине бедности родителей) мечтой подзащитного был исправный волшебный велосипед. (Он сделал акцент на слове «исправный»). Но подсудимый вынес с помойки ненужную рухлядь. И что?! По сути, мой клиент навёл там порядок, и ничего такого противоправного не совершил. Наводить в своей стране порядок вправе каждый смертный, а не только знатные, да богатые…».
Витиеватая речь защитника действия не возымела.
Кто-то из зала крикнул:
– Повесить бородой вниз!
Дамочка в шляпке с воробьиными перьями визжала громче остальных:
– Таким не место в моей спальне! Повесить! Повесить каналью!
Защитник заключил свою речь словами: «Да, всё имеет своё начало, но, к сожалению, один и тот же конец. Мой подзащитный слишком долго находился на свежем воздухе. Я прошу приговорить его к трем смертным казням условно».
Готовилась изощренная, прямо-таки инквизиторская расправа.
Герольды в костюмах с бутафорской подбивкой из ваты, – она заменяла мускулатуру, – восседали на белых конях, чьи крупы были покрыты черными попонами. Всадники возвещали о близком начале казни противными воплями горнов.
Палач в красном плаще и чёрной маске уже разминался на помосте. В руках у него была скрипка, а не верёвка, как можно было бы ожидать. Сразу после исполнения «музыкантом» первой части концерта для скрипки без оркестра, на шею преступника полагалось накинуть самую писклявую и въедливую металлическую струну «ми». Перепилить ею шею – как семечком щёлкнуть.
Король Самус, балуя подданных показательными казнями, преследовал две цели. Во-первых, через подобные зрелища народ облагораживался и приобщался к искусству, во-вторых, активно раскупал попкорн, порции которого можно было купить на каждом углу.
Надо особо отметить, что музыку к казням король, который к семидесяти годам почти закончил первый класс музыкальной школы, писал сам. Причём, минору он предпочитал мажор, отчего проводимые им казни отличались особой торжественностью, – так, по крайней мере, казалось Самусу. А то, что кажется королю, смертным должно принимать, как истину.
Молодая гномна, по всей вероятности одна из фанаток скрипичного таланта палача, вцепилась ему в волосы, желая заполучить на память хоть клок:
– Сыграй, сыграй мою любимую «Пройдусь косой по волосам».
И ей таки досталась шевелюра талантливого палача целиком.
Оставшись без парика, скрипач игры не прекратил, а прикрыв лысину нижней деревянной декой, продолжал пиликать над головой, чем вызвал всеобщий восторг:
– Виртуоз! Истинный виртуоз! – Ликовала толпа. – Качай его! Качай!
Пылкую поклонницу пытались оттащить от помоста, но она извивалась в руках стражников, как змея, пытающаяся исполнить танец живота. При этом она ещё и частушки петь норовила:
Заберите стеклотару –
Дайте в руки мне гитару.
Буду плакать, буду бить:
Всё равно, кого казнить.
Это уже переполнило чашу терпения толпы. Гномы бесновались и требовали: «На костёр её! Нервами к огню! Заклейте ей рот пчелиным помётом»!
Тем временем из ворот тюрьмы выехала повозка с пятью птичьими клетями, в одной из которых, накрытой грязной половой тряпкой, скрючившись, точно застрявший в дупле дятел, сидел горемыка доктор Уксус. На тряпке красовалась надпись: «Сиди здесь и жди конца драмы: ты мешал нам разучивать гаммы».
Попугаи, помещённые в другие клетки, орали на всю улицу: «Волшебник д-дурак! Волшебник д-дурак! Волшебник д-дурак»!
– Посторонись! Посторонись! – Разгонял зевак конный конвой.
Вдруг из переулка наперерез конвоирам вылетела другая повозка, но без конной тяги. Её толкали вперед бражники. Для этого времени суток появление ночных мотыльков было странным.
– Посторонись! Посторонись!
– Куда прешь, кочан гнилой капусты.
Уклон в месте пересечения улиц стал причиной аварии.
Повозки столкнулись с грохотом и скрипом. На булыжную мостовую полетели бидоны с молоком, банки с соленьями, кочаны капусты, пучки моркови.
Корзина с живой рыбой, – это были карпы, – угодила под конские копыта. Лошадь поскользнулась, а один из всадников не удержавшись в седле, плашмя упал на мостовую. Получив лёгкое сотрясение, он стал общаться с карпом:
– Ты меня уважаешь?
Карп беспомощно хватал ртом воздух.
Воспользовавшись суматохой, бражники, – а это был форменный маскарад, – сбросили крылья, под которыми оказалась вполне цивильная одежда, и протиснулись к клетке с доктором Уксусом.
– Доктор, – сказал один из смельчаков, разгибая стальные прутья, – мы за вами. На углу нас ждут друзья. Вы можете идти?
Ему дали глоток воды.
– Попробую. Кто не пробует шипучку, превращает рот в гадючку…
Эта глупая фраза вылетела из подсознания от нервного перенапряжения.
Опершись на плечо своего юного спасителя, доктор, насколько хватало сил, прихрамывая и хватаясь за бок, поспешил скрыться в первой же подворотне.
Вкусив глоток свободы, попугаи переменили тему:
– Король дурак! Король Дурак! Король инквизитор!
Юный гном сказал:
– Через дворы быстрее.
– Король безмозглый горшок! Долой к-короля! Свободу п-попкам!
– Да как вам только это удалось, друзья мои?! – Едва поспевая за ватагой смельчаков, которая отбила его у охраны, сказал Уксус. – Это же настоящее геройство! Вы подкупили попугаев?
– Нет, произошло обычное волшебство. – Сказал маленький гном.
– Как тебя зовут? – спросил доктор.
– Урик. – Ты смелый гном, Урик. Я научу тебя настоящему волшебству, мой юный герой. Я научу тебя ездить на велосипеде.
– А я это уже умею.
– На двухколёсном велосипеде!
– Это не проблема для меня.
– Хорошо! Очень хорошо! Но на моём велосипеде можно летать под облаками. Он способен нестись к звёздам.
– Он, что, с мотором?
– Нет. Нет никакого мотора. Есть только вечное движение вперед! Это… – Он вдруг стал задыхаться. – Это волшебный велосипед. Видел, какие трюки выделывают под куполом на велосипедах циркачи? Это ерунда! Мы долетим на нём до самых звёзд. Я… я…
– Вам незачем так волноваться, доктор. Успокойтесь. Всё худшее теперь позади.
– Эти хулиганы от власти, эти гороховые сморчки, – пытался он выражаться пристойно, – отбили мне все почки. Тьфу на них.
– Мы ещё им покажем!
– Я уже придумал… Я превращу паразитов в оливковую рощу. Пусть себе шумит на здоровье.
– Лучше в камни.
– Камней и так достаточно.
Почти ползком преодолев препятствие из бельевых верёвок с развешанным на них бельём, беглецы оказались перед повозкой торговца фруктами. Цан, так его звали, сказал:
– А теперь поехали. Нельзя терять ни минуты. Скоро за нами пошлют погоню. Вас ждёт принц Райн.
– Мой мальчик вспомнил обо мне?
– Он никогда и не забывал о вас. Как только ему стало известно, что вы попали в беду, он послал нас на выручку. Принц Райн хотел лично возглавить операцию по вашему освобождению, но его задержали неотложные государственные дела. На наших южных границах сейчас не спокойно.
– Да, это мне знакомо: границы, страницы… Не замечаешь, как жизнь проходит. Дела, брат, это обратная сторона всё того же безделья. Больше всего нехватку времени ощущают бездельники, писари и царедворцы, а при этом, заметь, страдает дружба. Нет, братец, отвези-ка ты меня в оливковую рощу. Там у меня прекрасный шалаш, любимая работа, кой-какие запасы еды…Мне на первое время хватит, а там посмотрим. Принцу, конечно, большое спасибо, но я повременю с отъездом. Общение с сильными мира сего всегда было для меня обременительным. Я, знаете ли, долго угождать не умею. Минуты на три меня ещё хватает, а потом я срываюсь. Я уже в том возрасте, когда начинаешь понимать, что имущих неимущим лучше любить на расстоянии.
– Так всё-таки в рощу? – Переспросил Цан.
– В рощу, братец, в рощу…– Сказал Уксус. – Приму душ, и сразу лягу спать. Не понимаю, как это йоги наслаждаются лежанием на гвоздях или битых стёклах?
– А разве в тюрьме не выдают перин? – Задал Урик наивный вопрос.
– Да там, др., даже клопы дрыхнут в позе гербария…
– С ума сойти. И клопы?!
– А что тут, др., удивительного: им тоже надо где-то на ночь устраиваться. Хорошо ещё, что меня не заставляли рассказывать им сказки и петь колыбельные песни.
От пережитых страданий Уксус, видимо, приобрел дефект речи в виде часто повторяющегося буквосочетания «др». И это понятно: в стрессовых ситуациях ящерицы, к примеру, отбрасыват хвосты, а потом отращивают новые… Жаль, такое не происходит с нашими головами. Однако, прогресс не стоит на месте......
Продолжение следует
http://stihi.ru/2013/02/15/2126