С утра откашлявшись, высаживаешь расплывчатый,
японский флажок на белый амфитеатр раковины.
Повод сосредоточиться на системе кровообращения
и упражнениях для гибкости позвоночника.
Не участвуя в альтернативной истории,
истории как таковой, географии и антропологии
вернулся к забавам тридцатилетней давности,
составляя записку на Высочайшее Имя,
в Главный Морской Штаб, о довооружении
броненосцев типа "Пересвет" ещё двумя
10"-ми орудиями в третьей башне. Запах
кипящего кофе затягивает ненужные размышления,
например о Бродском, переигравшем время,
вождей, социум в технике холст-масло,
вороватой простотой сюжетов. Отёчная
ряха Клемента на мостик у "максима,"
перспектива лазурного взморья или
уроженец Симбирска, юрист-сифилитик,
правящий расстрельные списки в миазмах
кремлёвских палат. Вечерний снег накрыл
черепицу черырёхэтажных бараков, остатки
букового леса близ Кудыкиной горы,
белый город от Баухауз. Запись событий
и снегопад уводят в сто первую комнату,
бесспорно, что прогулки по Матисову
острову, можно зафиксировать формулой:
икс, икс один, игрек, делённые на
диабаз равно синдрому Кандинского.
Здесь и теперь, везде и всегда, с прикидкой
на вечность, очищая луковицу от шелухи,
я вспоминаю его фразу: "а ты, моешь лук,
когда очистишь. Я нет, и ругаюсь с предками,
они моют... зачем, - лук под шелухою чистый..."
февраль 2013