под окном - в раж - низкосортная голубятина,
над окном плюмажный и обессиленно злой
призрак развешивает одеяла, жестянка-вмятина,
претенденты на согласованный упокой,
рой витрин под заутреню бегло лучится таяньем,
инородный акцент застревает, еще не подохнув,
в носоглотке. скитальцы-пришельцы братание
принимают традицией, а уже ту - уловкой.
свертки-катыши на обескровленном небе вяжутся,
что убудет - то не догонит и не спасет,
только зачем-то избегнутое покажется
стоящим сожалений, включенным в счет.
и вот эти побеги по снегу грязнюще-вязкому,
вдоль протравленных улиц по соляным холмам -
ни к чему, ни о ком. вы единожды сцепитесь рясами,
извинитесь, асфальт сканируя, и по домам,
так, как будто и ныне дома все равно убежища,
так, как будто к любви и с любовью в любой шалаш.
это постапокалипсис без достойного зрелища,
без единого выбора, о котором сказать можно "наш".