Грохотала война,
где-то враг на подходе,
А в родном городишке –
недремлющая тишина.
Женский голос вещал
о воздушной тревоге
И, немного спустя сообщал
об отбое врага.
Все привыкли к тому: «Не впервой,
отобъют, Господь с нами».
Не бежали в подвал,
паникерством никто не страдал,
Кто остался в домах,
занимался своими делами,
Остальные, кто мог, на заводе
для фронта готовил «металл»
Это был летний день,
ярко солнце светило.
Уже несколько раз принимались
сигналить гудки.
Вот опять и опять тот гудок и вещание
вновь повторилось,
Дрогнул голос у диктора:
«…Самолеты прорвались, - и, настойчиво, -
…всем в укрытия быстро идти».
И послышался вдруг
грозный гул самолетов,
Кто-то крикнул растерянно:
«Немцы прорвались, летят».
Разом все изменилось в сознании
с этим налетом,
Сбросив оторопь, кинулись люди
куда-то бежать.
Мы бежали к подвалу соседки
от нас отдаленного дома,
Крепко за руку тетя держала меня,
На руках у нее еще мальчик
какой-то знакомой,
И бежала с трудом, а быстрее
она не могла.
И взглянула я кверху, на гул
(он сильней и сильней доносился)
Самолет увидала я с солнцем
почти наравне,
Вдруг какой-то предмет
с самолета того отделился
И, сверкая на солнце, летел,
приближаясь к земле.
Это падала бомба,
ее тетя увидела тоже,
Отпустив мою руку, сказала:
«Быстрее, беги!»
И я в страхе неясном,
еще ни на что не похожем,
Побежала вперед и твердила себе:
«Только б тетя успела дойти».
Слава Богу, успели…
Кто-то дверь за последним вбежавшим закрыл.
В тот же миг прогремел
оглушительный грохот.
«Это рядом, - сказали, -
фашист угодил».
И молчанье повисло,
потом - только шепот.
Все затихло. Вышли люди с укрытий.
Солнце также сияло.
Был подвал у дороги.
Там спрятались семьи и люди,
которых бомбежка застала в пути,
Только там теперь ямой глубокой зияла
Рана свежая нашей русской невинной земли.
И оттуда приглушенно слышались стоны:
Кто-то в месиве этом еще был живой…
Откопали кого-то - живых только трое…
Это первое страшное было знакомство с войной.