Николаю Потапенкову
1
Высь. С облаками зеркала
едины в ней. А плоть – как будто
переплетеньем добела
двух отражений, что на убыль
идя лоб в лоб (ведь цель одна),
исчезнет сразу до полудня.
И плод холодного нутра
холодной синевой обуглен,
вдруг, заклубившись до утра,
проступит очертаньем блудным
нагой Лилит, и внутрь влекла
(где влажных листьев поцелуи
касались бледных губ окна
с эльфийским трепетом косули)
тень Велимира, что легла
на город, блещущий в июле
очами звёздного орла.
2
Кафе, бегущие огни
изгиб на платье итальянском
воспламенили, и вполне
все линии видны на ярком
свету – похоже, тайну нег
изящный и хмельной ваятель
сквозь зеркала дал тем, кто нем.
Ах, если б только не бояться,
когда двойник твой слишком темн.
А впрочем, у зеркал во взгляде
переросло сиянье тел
в страсть непонятную к Наяде
и к рыбьей чешуе. Но сер,
хоть и по-своему наряден,
перенесенный из газет
иль из иной – зеркальной – глади
из камня высеченный стерх…
3
И кое-как, уже невнятно,
угадывалось лиц вдали
иное выраженье. Вряд ли
их для портрета б взял Дали.
«Аптекарь, нет, не нужно яда!»,
поскольку спирт уже налит.
О, сциллы, сколько же вас рядом
в миг одиночества харибд.