Она снова смотрела в судейский бэллот,
становилась серьезней, частенько – злей.
Только парень кричал ей, когда стемнело:
«Не болей так дебатами! Не болей!»
Но девчонка все больше писала кейсы,
И, когда она утром ложилась спать,
ей не снилось ни море, ни эдельвейсы,
но зажженная лампа, турнир, тетрадь…
Ей казалось, что в мире земных реалий
уже нет остроты и не тот формат.
Только восемь минут, чтоб глаза сверкали,
чтобы сердце стучало вселенной в такт.
И ей нравилось верить в любовь и Бога,
а уметь доказать, что цинизм велик,
что по Дарвину все – обезьяны, строго.
Ну и что в том, что все это ложь и крик?
Но чем дальше, тем глубже проникли в душу
резолюции, люди, - до той черты,
когда кто-то, кто рядом, кричал: «Послушай,
тебе нужен такой же больной, как ты!»
За захлопнутой дверью шаги все тише...
и шагам вторит эхо пустых квартир.
Над тетрадкой склонившись девчонка пишет,
Обозначив, как ценность: «ДЕБАТНЫЙ МИР». ©