С.К.
Оконная темень,
как рана сквозная,
четырежды проклята болью своей.
А ты улыбалась.
Ты просто не знала,
что я уж не твой, не её
и - ничей.
Что мне слишком больно от этого,
муторно,
и хочется очень про всё позабыть,
что есть только ночь,
восхитительно мудрая,
к которой себя, как к кресту бы
прибить.
И мне б умудриться
и боли не вынести,
чтоб чувственным криком
воспрянуть к тебе1..
Но ты от всего отгорожена мыслями -
от ночи,
от крика,
от зова к мольбе.
Ты трудно забытая (или мне кажется),
ты просто убитая
верой моей.
Ты счастья добытого
верная стражница.
А я уж не твой,
теперь - слишком ничей.