Опять на душе зюйд-весты:
припомнился Старый город
и, южным теплом согретый,
наш скромный уют в шале.
Прошло с той поры лет двести…
но мне и поныне дорог
ментоловый флёр сигареты
на улице дэз Англе.
Ты был наваждением тёмным,
и дерзкой крылатой Никой
я сделала шаг навстречу,
не думая о «потом».
Струился в хмельной истоме
волнующий шелк туники,
и млечно мерцали плечи
в сиянии золотом.
Во мраке ночей атласных
робеющей ученицей
я тщетно рвалась обратно -
в спасительный декаданс.
На дне твоих глаз соблазном
лазурно плескалась Ницца,
и звездная ночь цикадно
вгоняла нас в нежный транс.
Металась душа, слабея,
и плавился тонкий крестик,
и пенилась страсть, вскипая,
не слыша моей мольбы.
Швырнула «Оставь!» судьбе я…
С той самой поры лет двести
по кругу хожу, слепая, -
без страха и без судьбы.