***

Стала чаще пить по выходным,
Да и по будням тоже,
Зависала в пабе с чернокожим,
Да тихонько плакала вместе с ним.
Знаешь, я не рада его противной роже,
И все чаще мельком по коже,
Пробегали от слов его чернокожих,
Мурашки, что быстры, как дым.
Я до сих пор не знакома лично,
С этим придурком, что кстати,
Оскорблял меня публично,
Дерзкого смеха ради.
Он меня все учит, толкует,
Он мне все стихи навевает,
Но вопрос остается открытым,
Почему среди всех кто в пабе -
Выбрал среди блудников, зная свое дело
И подсел ко мне, прошептав неумело:
Это что, текила? Смело!,
Расскажи мне, в чем твое дело?"
Как вот это открыться встречному,
Неизвестному, незнакомому,
Вот же счастье быть беспечною,
Вот же легкость, быть пьяною.
Мы сидели так долго, рассвет уже,
Мы все пили, курил он, я - плакала,
За роялем играл Ламбрад,
И скулила гитара Октавия.
Под рассказы, текилу и дым сигар,
Среди пьяниц, убийц и пришедших вновь,
Он сказал, что должна быть счастлива,
Он сказал, что должна учиться вновь!
Я осмыслила слов его важность,
Он привстал, собираясь уйти
И опять прошептал мне так тихо:
"Милая, больше не пей и живи!"
Громче блюз и плотнее дым,
За соседним столом постоянно играют в покер,
Я еще прихожу в тот паб,
Но на алкоголь уже как-то похер.