седьмому следовало бы признаться, что из всех семерых только он может считаться присутствующим, остальные отсутствуют, отсутствовали изначально и отсутствуют в настоящий момент, то есть седьмой присутствовал еще до того, как появился первый, первый и был седьмым, так это надо понимать, и если мы правы, седьмой так это и понимает, по-другому он просто не может, для чего-то другого в этом смысле нужен восьмой, который отличался бы от седьмого, как тень от тела, или тело от тени, язык от звука, или звук от языка, хотя к звуку больше причастны легкие, но художественная сторона речи заключается в том, чтобы пренебрегать фактичностью, понятно ли, и кем это сказано, седьмым или восьмым, неужели появился восьмой, сюрприз, а мы и не заметили, как это ему удалось, пробрался тихой сапой, назовем его сапером, так будет легче вспомнить о нем, когда мы о нем забудем, сапер проникает в расположение противника, оставаясь незамеченным, есть в нем что-то от разведчика, даже если он работает в расположении своих войск, тихо, скрытно, ни кашля, ни огонька сигареты, его никто не видит, и все же он присутствует, занимательный персонаж, много о нем не скажешь, да и вообще, чтобы рассказать о нем, нужен девятый, и так далее ad infinitum, приятнее иметь дело с седьмым, мы его хорошо знаем, лучше, чем первого, шестого и всех, кто между ними, мы знаем, что он заговаривает боль и ужас, и дело тут не в прихватившей его болезни, это изначальнее, все его органы свелись к легким и языку, и произошло это в детстве, первым его рефлексом было не хватание, а говорение, правда, поначалу он говорил молча, про себя, никто и не догадывался, что он говорит, никто не видел в нем монстра, и на фотоснимках он выглядит обычно, даже миловидно, и тем не менее, это всего только рот, если не считать легких, все новорожденные вопят, большинство потом умолкает, а некоторые переводят этот вопль в речь, настоящие монстры, ублюдки, другие тоже говорят, но их речь не таит в себе вопля, он вообще в себе ничего не таит, коренное различие, и, конечно, вопящий понимает только других вопящих, вопящий вопящего слышит издалека, вот так они и общаются, дистанционно, как наблюдатели в заповеднике, никогда не подходя ближе, чем на расстояние выстрела, и если один вопящий заметит другого на скамейке в Люксембургском саду, то немедленно повернет назад, чтобы не прервать вопля, таков их этикет, мы его уважаем, и поворачиваем назад, чтобы не мешать седьмому вопить, на здоровье, сколько душе угодно, каждый занимается своим делом, места хватит для всех, уважение к ублюдкам и монстрам, деликатность – прежде всего.