Отцу, ветерану Великой Отечественной войны,защитнику Отечества, посвящаю
«Россия должна быть ликвидирована. Срок – весна 1941 года», - таков был план Германии.
Нет в России семьи, которой не коснулись бы сороковые роковые. Не обошла война и наш дом. Правда, уходил отец на фронт холостым, нас тогда еще не было. Уходил в прямом смысле слова – пешком. И в боях за родную землю прошел пол-Европы. Но обо всем по порядку.
Встречали всей деревней
Не могу поверить, что на свете не было бы меня, если бы мой отец не вернулся с фронта живым в октябре 1950 года. Через пять долгих лет после Победного 9 мая 1945 года. Героя встречала вся деревня вдовьими слезами и ликованием родных – знали, что чудом выжил солдат: был ранен, лечился в военном госпитале и всю войну - на передовой. Не скрывали радости и девчонки. Ведь уцелевшему Кольке, Малыгину Николаю Васильевичу, увешанному орденами и медалями за боевые заслуги, исполнилось всего 24 года!
Ровно через год, в октябре, родился у Николая наследник – сын Виктор, мой старший брат. Одна за другой появились дочки – Татьяна и Ольга. Самая младшая, автор этих строк, поговаривали, была до поры у отца любимицей. Папа мне даже имя свое придумал – Олюк. Мама ворчала, когда он меня так называл, - не нравилось, но отец спорил, что оно мне подходит: нежное и необычное. А через 13 лет после меня родится на свет младшенький любимец, Василёк (в честь деда назвали, не вернувшегося с Гражданской). Настоящий "последыш", копия отца.
В испытанном нечеловеческими трудностями и даже ежеминутным ощущением смерти мужчине жила неизбывная нежность, которую он, очень скромный и застенчивый человек, хотел выплеснуть. На жену, на детей, на жизнь…
Отец не любил вспоминать о войне, рассказывать о заслугах. И только в день Победы, помянув боевых товарищей фронтовыми «ста граммами», бывший ротный запевала брал в руки гармонь, и… «Наши близко, но силы иссякли, и не страшен я больше врагу…», «Темная ночь – только пули свистят по степи…», «Бьется в тесной печурке огонь…», «Забирают меня, молодца, в солдаты, отправляют на Дальний Восток. Ах, и чем же моя жизнь виновата, что я вырос на лишний вершок?..» - лились нескончаемой рекой песни военных солдатских будней. В те минуты я всегда видела слезы на щеках отца. Вспоминал ли он товарищей, погибших при форсировании реки в Прибалтике, когда в отделении из десяти солдат осталось лишь двое? О том ли, как гнали немцев 20 километров «без передыху» к Балтийскому морю под беспощадной и почти непрерывной бомбежкой гитлеровцев, как те косили их пулеметным огнем? «У нас же не хватало артиллерии, танков, все острее становилась нужда в боеприпасах. У немцев все пристреляно. Наши танки горели. Самолеты бомбили ежедневно. Пулеметный огонь, как дождь. Много народу полегло… Особенно было жалко тех, кто только к нам пришел. Случалось, и в бой вступить не успеет, а уже убит. Неподалеку от нас взвод лейтенант под пулеметы завел, все погибли…», - читаю я в районке «Пинежская правда» воспоминания отца. Автор статьи «Фронтовые будни солдата» Г. Подрезов увековечил скупые воспоминания участника войны и опубликовал их в честь 45-летия со дня ее окончания. Храню эту газету как реликвию – с благоговением, благодарю доброго человека и сожалею, что не расспрашивала отца о его страданиях, победах и наградах - в семье это было не принято.
Ничего не делал «на троечку»
Со слов отца, с подросткового возраста любил он крестьянский труд. Охотно помогал взрослым в поле, на сенокосе. Рос паренек сноровистым и смекалистым. И все старался делать «на отлично». «Не позволяли, да и не умели люди в то время трудиться кое-как, «на троечку», - цитирую слова отца.
«Я был дома, когда началась война. Только что закончил семилетку – с 1940 на 1941-й год. Работал в колхозе, на сплаве и в лесу. Сначала возил на лошади лес (зимой), потом был навальщиком. В 1943 году я рубил лес на участке Ванькина Гарь, там же вступил в комсомол», - рассказывает отец в одном из редких писем. До призыва на фронт, когда мужчин в деревне не осталось, он выполнял на лесоповале обязанности бригадира. Было «полководцу» в ту пору всего 16 лет.
В 1943-м году, в октябре, 200 местных парней 1926 года рождения по призыву уходят на фронт. «24 октября (кстати, именно 24 октября после войны родится его старший сын) 1943 года прямо в лес принесли повестку в армию, а 26-го мы уже были в дороге. Шли до Усть-Пинеги пешком (более 100 километров!)». А оттуда катером призывники были доставлены в Архангельск. На Сульфате в первом учебном батальоне 33-го запасного полка новобранцев 7 месяцев учили на младших командиров. «Потом маршевая рота до Вологды, там роту добавили – и на фронт. Привезли куда-то в лес, где-то у Полоцка – нам много не говорили, а номер полка был 927-й стрелковый, мы были автоматчиками (ефрейторы)», - нахожу в записях отца. Вскоре бойцов отправляют на запад, где идут ожесточенные бои. «Шли с боями по Прибалтике, 1-й фронт под командованием И.Х. Баграмяна. Помню, пришлось форсировать одну из речек… Кто на чем мог, начали переправу. Вспыхивал луч прожектора. Взлетали и таяли над водой ракеты. Над головами проносились очереди трассирующих пуль. Когда самодельные плоты уткнулись в берег, бойцы попрыгали прямо в воду. Шинели, плащ-палатки, все, что казалось лишним в бою, оставили на исходном рубеже. С криком «Ура!» бросились на фашистов… Страха уже не было. Была тяжелая работа, требующая мужества, стойкости, отваги. Мы с сержантом Старцевым уничтожили гранатами пулемет, который бил нам с фланга, и батальон пошел в атаку. В этом бою погиб командир Вятошкин, вместе служили в Архангельске, а у меня осколком у саперной лопатки отсекло ручку», - отец удивлялся, что ему везло. Но в наступлении на Ригу (8-й Сталинский удар) под городком Бауска и его настигла автоматная пуля - ранило в левую руку выше локтя с переломом кости. Месяц «латали» бойцу рану в госпитале. Затем - опять Прибалтика, Курляндский полуостров. От Тукумса до Литвы русскими солдатами было отрезано и прижато к морю 300 тысяч немцев. «Вот мы их и держали, чтобы не прорвались на помощь Берлину», - скупо вспоминает отец. Окоп надолго заменил солдатам дом, а крышей им стало неласковое военное небо.
Однажды ночью немцы прорвались к наблюдательному пункту батальона. «Я тогда уцелел как-то, только от взрыва мины оглушило и глаза песком засорило сильно», - опять удивляется отец. Случались и рукопашные схватки. В лесах скрывалось много власовцев, которых солдатам приходилось все время атаковать. Людей оставалось все меньше, поэтому отец был помимо автоматчика «и телефонистом, и петээровцем». «Давали связь от батальона в роты. Часто приходилось устранять порывы провода под сильным обстрелом, но как-то все обходилось. Делали переходы по 40 км за ночь, а идешь и на ходу спишь». Провоевал солдат пару месяцев, и опять на три с лишним месяца угодил в госпиталь - разболелась старая рана, сильно вспухла рука. В Зарасае «делали операцию под наркозом – почистили кость и удалили осколки».
Отец не раз упоминал, что ему доводилось лично встречаться с И.Х. Баграмяном. В Клайпеде, в летних лагерях, - тот командовал военным округом, где воевал отец. Генерал армии вручал солдатам подарки за хорошую службу. Папа очень гордился шелковым платком и опасной бритвой, подаренными самим Баграмяном! Бритва сохранилась и по сей день.
«День Победы встретил опять в Курляндии. Принимали капитулирование немцев в Тильзите (Советск)», - вчитываюсь я в строчки, написанные рукой отца в 1985 году.
Но для него война в 1945 году не закончилась. Еще пять лет пришлось Николаю Васильевичу в составе 154-го гвардейского полка, будучи командиром орудия 57мм противотанковой пушки, участвовать в уничтожении банд на территории Прибалтики. «Много полегло… Было, конечно, трудно, но все перенесли».
И выстояли. И победили. Потому что «не позволяли, да и не умели люди в то время» воевать «на троечку».
Отец с фронта принес прилепившееся за малый возраст и рост прозвище «пацаняка». Из-за смекалистости и расторопности ему выпадала честь ходить за «языками». Припоминаю, отец даже хитро улыбался, прикусывая "Беломорину", когда вспоминал эти военные «похождения»: «Приходилось, брал…». А я-то думала, в кого я такая бесстрашная?
Крякнешь строго, бровь насупишь -
Нахожу в себе черты.
Всё строжишь. А я, по сути, -
Просто вылитая ТЫ!
Помолчишь. Расправишь брови.
Улыбнёшься вдруг светло:
- Вижу, ты отцовской крови!
...И от сердца отлегло.
Несли земле освобождение
20 лет не выходит в день Победы на парад с орденами и медалями на груди мой отец. Бережно хранила долгие годы мама, вдова ветерана Великой Отечественной войны (сама ее участник и ветеран тыла) Малыгина Галина Ивановна отцовские награды. В детстве мы любили пересчитывать их: орден Отечественной войны первой степени, орден Славы третьей степени, медаль «За отвагу», «За победу над Германией» и еще пять юбилейных наград. Медаль «Ветеран труда» отец получил за мирный труд «на отлично».
К 60-летию Победы на погосте пинежской деревни под названием Пиринемь, родине одного из русских воинов-освободителей, появился новый, государственный памятник. Ветерану второй мировой войны, моему отцу.