ПРОЛОГ.
Сердце дарит тебе жизнь, обливая кровью вены.
Замыкая круг, оно совмещает плен и небо.
Непосильный труд раба обречено нести биение,
Неподвластное сражаться с вольным чувством - тенью зла.
Зло ли это? Или ты, не впуская стих свободный,
Запретил себе любить, жаждой страсти опьяненный.
Не сдержать всех волн безумия, не достать и явь из сна.
В тайне рвут в костре друг друга две стихии: ум, душа.
Клетка - ум. Душа есть птица. Их дуэли нет конца.
Одна окована прутами. Внутри другой осколки льда.
Не внимая крикам боли, в бесконечном мраке ада
Они, страдая от огня, праведного ждут суда.
I.
Ледяной и безупречный в вышине синеет свод.
Из-под мантии его парит снежинок хоровод.
Покидая небеса украсить землю он стремится,
Сетью белой покрывая грешный, но прекрасный свет.
Тихим сказочным уютом одарил глубокий вечер
Уголок, куда так редко залетал беспечный ветер.
Не поймать помехи слуху, не словить глазам испуг.
Лишь послушные пушинки пожелание шепнут.
Обратившись светлячками под мерцанием фонаря,
Мошки грунт устелют ровно, сея искры серебра.
На дороге так приятно захрустит опавший снег:
Кто-то, тень не забывая, четкий свой оставит след.
Путь идущего короток, его жизнь чуток длинней.
Вдоль дороги меж ветвей столько праздничных огней!
Но проходит мимо странник, не мечтая о чужом,
В паутине тайных улиц ждет его родимый дом.
На такой пейзаж смотрели по ту сторону окна
Очи той, что свысока созерцала мир всегда,
Не желая жизни кроткой. Заставляя не мечтать,
Её сердце обреченно продолжало полыхать.
Не видать ей повседневных развлечений бытия.
Не понять спокойной мысли озорного ребетья.
И всю искренность не вспомнить смеха юности своей.
И не снять фальшивой маски, не сломать игры цепей.
Не пустить по суше море, что волнует страсти шторм.
Не расширить берега, обнажая правды ком.
Если б только разорвать плоть, объятую огнем,
Душу дьяволу продать рассеченную кнутом.
Но пока потухший взгляд тонкие волнует шторы.
Неприступное молчание в нежный слух вонзает шпоры.
Вяло душит безысходность, разум вдоль обрыва бродит,
А он сзади, не моргая, с её стана глаз не сводит.
Там, поодаль, у камина, слышно ровное дыхание.
Кисти сложены у губ, веки прячут глаз сверкание.
И манит к себе надменность, быть поверженной - блаженство.
Стоит только обернуться, чтоб увидеть совершенство.
Не сыскать соблазна больше, чем послать к чертям весь «цирк».
Показать себя другую: без ужимок, без интриг.
Шага три ступив, она могла коснуться той мечты,
Что за спиной, да не дают жестокой участи кресты.
Ведь нет прав у доминантки без оглядки уступить.
Цель уже необратима: всю Европу подчинить.
И поставить на колени остается лишь его,
Лишь того, кто занял сердце, без кого весь мир - ничто!