Однажды она уходит, и он начинает сходить с ума.
Мир разлетается брызгов стекла серебренью.
Он начинает на стенку лезть сквозь туман,
Став на мгновение собственной взорванной тенью.
Она ускользает. Он город сгибает в дугу,
Болью внутри до конца оглушен, обессилен...
Ярость в нем вдруг становится пресным рагу:
Плачущим он бы, наверное, был ей умилен.
Но постепенно не то что легчает, а просто пустей.
Стены перестают душить и сжиматься.
Она уступает разумности добрых друзей,
Он привыкает к другой по ночам прикасаться...
К той, что его утешает, как будто большого пса,
И боль утихает, как будто сама сдается.
А потом она вдруг возвращается. И как раз
Когда он перестал и мечтать, что она вернется.
По-хозяйски наденет тапочки и поставит чай,
И впервые не поленится сама раздеться.
Ее кожа опять будет пахнуть клубникой и молоком,
Напоминая ему о далеком детстве.
Снова родные черты собирать понемногу,
Видеть, как за окном угасают дома.
Снова молиться, взрываться, вдвоем выходить на дорогу...
Снова прощаться. И снова сходить с ума.