И вот сидят прилипшие к стене
Завистники в бесцветных балахонах,
Лишённые на время испытанья зрения.. Вот мне
Один вопрос задал, и я ответил неохотно:
"Что вам до имени? Оно ещё не прозвучало;
А что касается - откуда? С Фальтероны,
Где узкая Арно берёт начало,
Потом бежит по местности Ареццо,
Где аретинцы жизнь влачат печально -
Гордыня им, считаю, не по средствам,
От них воротит и река нос резко вправо,
А там уж флорентийцы - скверное соседство,
А дальше Пиза, что лисятником зовётся, и недаром:
Кто раз с пизанцами встречался, был обманут,
Зато теперь знаком с их нравом.
А вы кем были в жизни - имя, званье?"
"Вы только посмотрите! - отвечала тень, -
Сказать, кто ты, нет у тебя желанья,
А выпытать, кто мы, тебе не лень..
Но раз ты здесь живьём, ты призван Богом,
И мы готовы на любые разъясненья.
Пороком был я обуян таким убогим,
Что признаваться вовсе неохота:
Когда я видел что-то у других, то не держали ноги,
Заболевал, как только слышал от кого-то,
Что тот разбогател, кому-то хорошо,
Везение других меня тянуло к рвоте;
Из рода Онести произошёл,
Дель Дука Гвидо назывался в жизни,
Уж тридцать лет назад сюда пришёл..
Ищу в себе раскаяния признаки,
Чтоб сняли швы серебряные с век,
Чтоб в Рай войти с другими призраками;
Вот мой сосед Риньери, новый век
И встретить не успел, а здесь всего три года,
Он бывший гвельф. Но жив ужасный человек -
Его племянник Фульчи да Кальболи,
Флоренции грядущий подеста;
Одних он истребит в неволе,
Других повысылает в дальние места,
Тебя же выгонит в Равенну,
Ты не назвал себя, но я тебя узнал;
Мы, духи, обладаем сокровенным,
Нам будущее - словно на ладони,
Прости, что говорю столь откровенно.
Всех Белых Фульчи беспощадно сгонит,
Я перечислю всех, кто был и будет
С лица земли изъят под самый корень.
Но всё равно их мир забудет,
Будь это Лицци иль Карпеньи,
И даже Травесаро - лишь прелюдия
Грядущих миллионов поколений;
Пройдёт всего семь сотен лет,
В сравнении всё станет пустяком - и казни, и гонения.
Прощай, живой, сил больше нет
С тобою говорить, тебя не видя.
Во мне ты зависть возбудил, поэт!"
"Идём! - Вергилий мне, - Мы не в обиде", -
И мы продолжили наш путь, а он открыт,
Вдруг голос-дух: "Я всеми ненавидим,
Меня убьёт тот первый, кто узрит
Убийцу-Каина родного брата,
Об этом приговор Создателя гласит", -
И голос унесло. Другой обратно
Навстречу нам: "Любила я Гермеса,
Я тень несчастная Аглавры,
Его возлюбленная - мне сестра родная, Герса;
За ненависть и ревность, зависть к лаврам
Вдруг в камень превратил меня Гермес", -
О зависть, как ты ненасытна и коварна!