Часть первая.
Это случилось в одно из тех прекрасных утр, когда ты на полуавтомате стандартного дня втискиваешься в вагон и вдруг обнаруживаешь у себя подмышкой старую знакомую. И как бы она не была мила на вид - проклинаешь её наличие и явную необходимость теперь всю дорогу, как минимум до кольцевой, с ней общаться, когда пределом мечтаний было замедитировать наедине с плейлистом и заняться практикой по развитию навыков вертикального сна. Но увы, осознание неотвратимого грядущего общения ни о чём, выдернуло меня из привычного звукового сопровождения, и я, с горечью утраты практически уже частицы себя, вынул наушники, так как взор моей подруги с радостным вожделением уже на меня уставился, а губы её радушно улыбались. Моё чувство такта возобладало над нутром, которое громко кричало - «Игнорируй! Притворись, что не замечаешь!», и я скривился в улыбке. Она уже во всю лепетала:
- Максик, дорогой, привет! Очень удачно тебя встретила! Классно выглядишь. Мы тут встречу всех наших собираемся провести на досуге, ты не хочешь присоединиться? А как твои дела? Ты всё там же работаешь? Как твоя Ирочка?...
С таким количеством вопросов в столь ранний час мозг справлялся туго, я аж физически ощущал, как тяжко даётся мыслительный процесс моему организму, голова начала раздуваться от такого напора информации. И, что самое печальное - думать было нужно, потому что вопросы были заданы и заданы конкретно, и ответы нах них явно ожидались, а моя последняя надежда сухо ответить «всё хорошо» благополучно почила в бездне интересов моей подруги. Так что, я собрал последние силы в районе моей зевающей ротовой полости и ответил в максимально телеграфном стиле типа -:
"Постараюсь - нормально - не там же - держи в курсе - с Ирочкой расстались..."
Последняя часть про Ирочку была моей генеральной ошибкой. То ли от природной жажды сплетен, то ли из-за каких других мотивов, но подруга моей округлились вожделенно глаза, она тут же забыла про остальное и принялась живо расспрашивать о моих причинах разрыва с Ирочкой... И тут я уже десять раз пожалел, что вообще сообщил такие подробности своей личной жизни. Но успокаивал себя тем, что отпала необходимость объяснять хотя бы, почему я НЕ работаю "там же" и вообще чем занимаюсь в принципе. А ведь этот вопрос не остался бы без внимания, ведь нет ещё такого человека, который бы не доставил себе удовольствия потешить самолюбие расспросами о чужом карьерном крахе.
Тем временем, я лихорадочно соображал, как бы более ёмко ей ответить, дабы не спровоцировать дальнейших расспросов по данной, так горячо любимой девушками теме, потому как расстались мы не так уж и давно, и тема эта не была мне приятна, а тем более - интересна. Это была как раз та стадия, когда с переменами я смирился, а потребность выговориться в жилетку уже отпала. Почему-то, когда пытаешься просто забыть, именно тогда все вокруг обязательно начинают напоминать. Так что, было совершенно непонятно, на кой чёрт я теперь должен вести диалог на неприятную тему и обсуждать её в утренней давке метро с пусть даже и симпатичной, но весьма недалёкой особой…
Но у меня есть одно качество. Даже два. И они зачастую мешают моему спокойному житию. Хотя многие скорее всего сказали бы, что это достоинства, но для меня такие мои свойства только всё усложняют. Я человек деликатный и (о, ужас) не умею врать. Ну не хватает мне фантазии на враньё, не успеваю вовремя сочинить подходящую историю, которая удовлетворила бы всех. И чтобы не попасть в неловкую заминку, якобы выдающую мои настоящие эмоции, остаётся мне только говорить, как есть правду. Максимум могу приукрасить для эффекта, но основа факта остаётся натуральной. А так как - редкий случай - человек я, говорю, деликатный, то зачем же мне обижать кого-то пренебрежением или пространственным ответом? Человек же думал, старался, вопрос задавал, моей персоной интересовался, в конце концов. Сегодня мало кто вообще интересуется кем либо... помимо себя любимого. Так что, я беру за труд уважить, и отвечаю обычно подробно, в рамках разумного, конечно. И мне как будто невдомёк, что многие люди вопросы свои задают не из участия, а так, только из-за порыва любопытства. Ну, как маленькие дети, которым на вопрос откуда берётся радуга, хватает ответа - из воды и солнца, им совершенно не хочется знать, что это сложное атмосферное и оптическое явление, наблюдаемое... ну и т.д. На этих словах ребёнок обычно уже убегает, охваченный другими интересами. А давно не новость, что взрослые – те же повзрослевшие дети, только вот почему-то сами понять этого никак не могут.
Но на этот раз состояние моего вялого мозга пересилило, и я сухо и прям классически ответил гениальной фразой на все времена и случаи жизни:
- Так получилось.
Девять, восемь, семь... Аут. Занавес.
Эта фраза меня всегда радует своей лаконичной законченностью, хорошо ставит человека в тупик, хотя бы на некоторое время, давая передышку от любопытства вопрошателя. И она, усвоенная мной ещё в школе как отче наш, отлично спасает в любой критической ситуации.
- Почему разбил стекло? Где шлялся? Откуда синяк?
- Так получилось.
И все довольны. Так что, порадовался я очередной раз своей находчивости, а девушка как будто смутилась, почувствовав, наверно, моё нежелание развивать тему. Она замолчала. (Да неужели?)
Меня в кои веки стала мучить совесть, я даже начал подумывать, чего бы такого у неё спросить, чтобы проявить свою знаменитую доброжелательность. Взгляд мой забегал в поиске точки опоры, куда можно было бы упереть глаза... Что б такого спросить? Вокруг мялась унылая серая масса человеческих особей с безразличными лицами, и изучение решётки кондиционера я счёл для себя более занимательным. Но, к своему удивлению, чем больше я вглядывался в неё, тем больше убеждался в том, что лепестки решётки... как будто бы... погодите, погодите... Что это? Мерцают? Я сильно моргнул, пытаясь избавится от видения. Такое бывает, когда только проснёшься. Не помогло. Теперь серебристые пластинки уже подёргивались и шевелились у меня в глазах... Я перевёл взгляд на мою подругу, греша на слабость зрения. Но тут увидел ещё более поразительное - волосы моей приятельницы, которая к тому времени от меня отвернулась, тоже пришли в движение. Каждая её прядка, словно водоросли, создавала волнообразные красивые движения в каком-то своём ритме. Я как-то напрягся, было в этом что-то зловещее, странное и неприятное. Теперь я уставился на это действо, не в силах отвести взгляд, а танец этот из волос был от меня так близко, что варианта списать увиденное на проблемы зрения даже и не было. Я смотрел. Казалось, что сейчас из этих прядей точно что-то вылезет, выползет, то, что там шевелится...
Я перевёл взгляд на поручни, которые не замедлили потерять свою физическую жёсткость и плавно начали обмякать, как макароны, брошенные в кипяток, и волнообразно изгибаться... и это крутящееся верёвочное серебро распространилось по всему вагону. Но похоже, поручни расползались только в момент попадания мне на глаза, из чего я сделал вывод, что проблемы всё-таки у меня, а не у окружающей среды. Я немного забеспокоился, но поймал себя на мысли, что это в большей степени забавляет меня, нежели пугает. А чего мне собственно было переживать, я вообще человек открытый для любых сюрпризов и всегда думал, что ко всему готов. А в наше время удивляться чему либо вообще сложно. Если реальность решила поплыть в моих глазах, почему бы и не просто позволить этому происходить? Ехать скушно. А так - забавно, посмотрим, что дальше будет. Не болезнь же загадочная вдруг меня постигла? А галлюцинации - милое дело, даже интересно. И пока это вроде не отражается на физическом самочувствии, ничего не имею против новых впечатлений. И только я пришёл к этой замечательной мысли, как ноги вдруг стали терять силу... в глазах потемнело... "Так, приплыли, обморок" - мелькнуло в голове. Только упасть мне не хватает. Но серебристый друг, мой поручень, и вполне твёрдый, за который я держался, не дал упасть. Я ещё крепче схватился, но в этот же момент поезд затормозил на станции, и в силу известной инерции, меня качнуло, я завалился на сидящего мужчину, чуть на него не сел, но он совершенно этого вроде и не заметил. Я уже приготовился услышать знакомое «аккуратнее, молодой человек!», но никакой реакции не последовало. Странно. Так же меня озадачила твёрдость поручня, я ведь смог удержаться за него, хотя только что ясно видел, как он мягко изгибался, как лиана... Пришло понимание - надо сесть. Я сосредоточиться на ногах сидящих, надеясь не поднимая странно тяжёлой головы, определить наличие свободного места. Ноги пассажиров множились и перемешивались в моих глазах, то выдвигались, то задвигались, мелькали, как крысы, снующие вдоль лавки. А людей как будто совсем не беспокоило, что с их конечностями происходят такие вот странные дела. Созерцание ног вымотало меня окончательно, я уже простился с наивной надеждой передохнуть сидя, тем более, что народ всё больше прибывал, и выходить никто не собирался...
Вдруг заметил - освободилось таки место у дверей, я рванулся... Поздно. Прислонился спиной к дверям, прикрыл глаза, надо переварить происходящее…
Что со мной? Свиной грипп? Приступ дикого давления, как у дедушки недавно? Приступ глаукомы, как у бабушки? Мои медицинские познания и болезные родственники на этом закончились...
(продолжение следует)