«Меня загнали, впереди флажки
И неоткуда ждать спасенья.
Кругом хлопки, щелчки и волчий вой.
За что, за что такое мне мученье?
Ещё вчера всё было как всегда:
Мы жили, мы любили, мы боролись!
Такая нам уж уготована судьба.
Зачем мы на людей-то напоролись?
Я пред охотником. Он встал, ружьё поднял.
Не торопясь, уверен он в победе.
Он видит мой затравленный оскал,
Но он спокоен, словно на беседе.
А я в отчаяньи, я рвусь, мечусь, в бою.
Но всё это – бессмысленные муки!
А на его лице уже назрел зевок,
Большой зевок, как будто бы от скуки.
Я вижу шанс: за ним – разрыв в флажках.
И он зевнул – я бросился на шею.
Мгновенье, боль, прыжок, отчаянье, страх.
Я вижу ленту – жизнь, свобода там, за нею.
Вот так, мой юный друг, я одиноким стал.
И это был наигрустнейший мой финал…»
«Но в чём здесь грусть? Ведь ты остался жив!»
Спросил тут юный волк, чуть по пещере покружив.
Старик же нехотя поднялся, вышел,
Но сзади поступь молодого всё ж услышал.
Светила в небе полная луна.
«Ты не поймёшь. Ведь там осталася… ОНА.»
Услышав это, молодой послушно лёг,
А старый волк упал и испустил последний вздох.
А много-много лет спустя,
Охотник с сыном сидел в доме.
Охотник тихо умирал,
А сын делил с мужчиной горе.
«Ты знаешь, сын, я расскажу
Тебе о случае нелепом.
Тот случай был со мной давно,
В лесу, звезды лучом согретом.
Мне было только 22.
Я молод был, отчаян, зелен.
Вот как-то раз пришла беда
На лес пустынный, тих и зелен.
Беда – то мы, людьми зовёмся.
Считаем, что умнее всех.
Над нами всё зверьё смеётся!
И то! Достоин нас лишь смех!
Мы окружили рощу ту,
Там десять волков задержалось.
Флажки развесили вокруг
И стаи воя мы дождались.
Понёсся вдруг ко мне волчок,
Увидев за спиною дырку.
Он повалил меня и смог
Уйти, как из речушки рыбка.
Мне не забыть печальный взгляд,
Которым он меня увидел.
Мне не забыть тоски в глазах…
Нет, он меня не ненавидел!
В нём нету гнева – только страх.
Затравленный кошмар бессилья
Он не был трус, слюнтяй, дурак!
Он был герой, красавец дивный!
Теперь – прощай! В глазах уж тёмно…
Я вижу лишь одну луну.
О, то светило бесподобно!
Теперь я волка вмиг пойму!
Открой окно, дай насладиться
Её застенчивой красой.
Дай посмотреть на душу волка,
Что разум исковеркал мой!»
Сын молча сел и взял отца
За руку, хладом смерти полну.
И юношеская слеза
Сбежала по щеке бескровной.
Луна спокойно проводила
Отца сего в последний путь.
Он бы увидел образ волка,
Коль силы были бы взглянуть.