лестница в небо

почему мне хочется, чтобы непременно был двор, я так уверился в этом вчера, что уже не сомневался: двор действительно был, но сегодня усомнился, сегодня я отчетливо вижу вот что: комната в небольшом доме, каменном или деревянном, старая кровать на пружинах, с двумя металлическими спинками, покрывало, две подушки, одна на другой, посередине комнаты стол, пустой, что-то стоит у левой стены, непонятно, что, кровать справа, слева – диван? шкаф? единственное окно, комната на первом этаже, может быть, это одноэтажный дом, судя по тем домам, что видны из окна, одноэтажные дома, между ними проход, ведущий на поперечную улицу, там – двухэтажный дом, фасадом к окну, зимний вечер, одинокий фонарь, на подоконнике – кукла: человек в штанах на помочах и белой рубашке, приставлен лицом к стеклу, смотрит на улицу, на дома, на снег, на вечер, будто ждет кого-то, кто должен пройти под фонарем и войти в дом, в эту комнату, фонарь светит оранжевым, но картина представляется почему-то в голубом, настроение блюза, пустая комната и одинокая кукла, пустая улица, одинокий фонарь, так бедный старый художник изобразил свое одиночество, да, конечно, это воспоминание о картине, может быть, я сам ее нарисовал, а потом уничтожил, все уничтоженные картины сохраняются в памяти, неуничтоженные часто забываются, потерянное, утраченное помнится лучше, значит, я – художник? или был им когда-то? сегодня я чувствую какое-то недомогание, трудно отличить факты от вымысла, недомогание головы переносится хуже, чем недомогание тела, о теле можно забыть, когда думаешь головой, но если больна голова, то забыть о ней невозможно, вчера голова была ясная, и я рассказывал о дворе, я был уверен в его существовании, из двух суждений – на больную голову и здоровую – предпочтение отдаем второму, оно было высказано первым, сделай усилие, перестань топтаться на месте, реалистическая традиция – а я ведь работаю в реалистической традиции – требует обстоятельно описать двор и дом, место действия, неизвестно еще, какого, но сегодня не то настроение, трудно сосредоточить внимание на физических деталях, вообще, на физическом, больная голова физическому проходу не дает, здесь обыгрывается поговорка, только и всего, в таком состоянии, конечно, лучше молчать, но замолчать невозможно, про это, кажется, уже говорилось, а если нет, то подразумевалось, итак, дом, серый, с растрескавшейся штукатуркой, вид снизу, облака задевают крышу, взгляд лилипута, это дом, где живет Гулливер, а это пожарная лестница, ведущая к облакам, по ней Гулливер иногда забирается на крышу, любитель острых ощущений, примерно тридцать перекладин, и последний шаг – с лестницы на крышу, покатую со всех четырех сторон, как он на ней держится, может быть, там есть ограждения, лилипут с завистью смотрит на Гулливера, так близко к облакам и звездам, но Гулливеру не до звезд, он забрался туда днем, каковы же его мотивы, он видит другие дворы и другие крыши, но он не чувствует, что вознесся над городом, над городом он летает во снах, и никогда не падает, чудесное ощущение взлета, такие сны снятся тем, кто растет, неужели Гулливер хочет перерасти самого себя? это было бы неосмотрительно, потолки сделаются ниже, двор меньше, и до крыши будет рукой подать, прощай крыша, прощай, лестница в небо, прощайте, полеты над городом, Гулливеру предстоят опасные путешествия по морю и по суше, об этом можно догадаться, подсмотрев, как он играет во дворе, и просмотрев книги в его библиотеке, разумеется. у него большая библиотека, стеллажи до потолка, забитые книгами о приключениях, книг так много, что можно не выходить во двор, не нужно ничего придумывать, никаких игр, никаких приключений, достаточно тех, что происходят в книгах, но он еще не утратил способности различать вымысел и реальность, как утратил ее я, да, я тут, рядом с ним, Гулливером, нас двое, может быть, я и есть тот лилипут, я пишу биографию Гулливера, который стал лилипутом, любопытно, как ему это удалось.