(Вступление к армейскому циклу стихов и поэм)
Служить мне довелось, друзья мои,
В литовском городишечке Пабраде.
Речушка, шириною в три струи,
Хозяйство наше обегала сзади,
А спереди, вернее – на фасаде,
Забор венчали арка со звездой
И раздвижные крепкие ворОта.
Был это «Пункт контрольно-пропускной».
Через него, бывало, в выходной
К нам разных женщин проникала «рота»,
Поскольку допускались к нам на танцы
Теперешние наши «иностранцы»:
Литовки, польки, местные латышки, -
Способные на «скорые интрижки».
Славянок тоже было пруд пруди –
Всё больше наших командиров жёны,
Те, кто еще имеет жар в груди,
Но на мужей не смотрит восхищённо.
На танцах я обычно не бывал,
А попадая, сиживал в сторонке,
Не думая найти свой идеал
То ль «нежной девы», то ли «амазонки».
Не нравился мне местный «карнавал»,
Не восхищали жёны и девчонки,
Не радовал армейский кинозал,
А музыка терзала перепонки…
Да, вот такой я был тогда «эстет»,
А может, «мизантроп»и «задавала»,
И потому смотрел, «как старый дед»,
На то, как, скажем Люда, танцевала…
Не по летАм, понятно, я был строг
К той, каковая изменяла мужу,
И написал немало едких строк,
Чтоб гнев и горечь выпустить наружу.
Мужей же я решительно жалел,
Считая, что супруга виновата
В том, что на танцах вожделеют к ней
Совсем еще "зеленые" солдаты.
И потому, куда глаза ни кинь,
Нет у меня здесь чистых героинь.
Вот и библиотекарь Маргарита –
Интеллигентка в возрасте Христа –
Была - для «обходительных» - «открыта»,
Когда бывала с ними «запертА».
Не жаловал я, кстати, и солдат,
Подобным жёнам задиравшим юбки:
Мужик, считал я, тоже виноват,
Как «соучастник в низменном поступке».
Не выносил я сладковатых рож
Тех, кто в семью чужую тайно вхож,
Поскольку не был мне от бога дан
Талант – легко прощать такой обман.
Особенно я сделался суров,
Став «стариком» и не шагая строем, (занят в мастеских)
И наломал в стихах немало дров
В тоске по «положительным героям».
«Антигероем» стал здесь, например,
Забавник по фамилии Поролло.
Каким путём забрел в СССР
Земляк бродяги вроде Марко Поло,
Поди узнай. Но он, как пионер,
«Всегда готов» был к выходке весёлой.
Он жаждал оказаться на виду
Маниакальней современных янки,
Остроты повторял, что какаду,
И танцевать готов был хоть на танке,
Концерты то и дело задавал,
Дудя - через бумагу - на расчёске,
И «увлекал – как говорится – зал»,
Глотая самокрутки-папироски.
Его я – грешен!- еле выносил…
Но как-то раз, с ним оказавшись рядом,
Ему заехал из немалых сил,
И он упал, как сбитый с ног прикладом!
А надо вам сказать, я был «качок»
Да плюс «старик», а этот был «салага»,
Поэтому и сам «шалун» - молчок,
И у других не вспыхнула отвага…
Но это было – честно! – только раз.
Потом я возмущался на бумаге….
Кончая предварительный рассказ,
Скажу, что «второгодки» здесь – «салаги»,
А «первый год» - «зелёные»… Ну вот
Я дал необходимый перевод.
Теперь, листая новые страницы,
Поймёте вы иронию мою
И сможете к сарказму приобщиться,
С которым «в вечной свЯзи состою».
(2000г.)