Не знал про этот тихий дворик,
Где жили дед мой и отец,
Ни Датский принц, ни бедный Йорик,
Стоял в нём двухэтажный домик,
Что выстроил один купец.
А я, тогда ещё малец,
Ворот колонну подпирая,
Ласкал свой слух звонком трамвая,
Вкушая сладкий леденец.
И на дорожный тротуар
Глядели три его глазницы.
Летели мимо колесницы,
Брели прохожих вереницы,
А я на небе зрел пожар.
Старинный особняк Шамиля,
Стоял, как сказочный дворец.
Меня всегда к нему манили
Его загадочные шпили,
И башни зубчатый венец
Могуче в небо возносился,
И на закате серебрился,
И меркнул в ночи, наконец…
С бесстрашной детскою отвагой,
Поправив помочи штанов,
Туда я был взлететь готов,
В руках с отточенною шпагой,
Чтобы злодея победить,
И белокурую девицу,
Безвинно спрятанной в темницу,
Скорей на свет освободить.
Вся слобода была знакома,
Всё здесь – лишь руку протяни:
Пустырь с горой металлолома,
Засовы на дверях завкома,
Дворы, стоящие в тени,
Весёлый продавец Боржома,
И гомон бани Плетени,
И керосиновая лавка
В подвале за большим кустом,
У кассы кинотеатра давка…
Любая уличная шавка
Признав, виляла мне хвостом…
Но всё меняется в природе,
За осенью идёт зима,
И наше время в даль уходит,
И в Апанаевском приходе,
Редеют старые дома.
Трамвайной стрелочницы будки,
С глазами цвета незабудки,
Струивших добрый, тёплый свет,
Уже давно в помине нет.
Всё так в округе поменялось -
И даже рельсов не осталось.
А Александровский завод,
Трубою подпиравший небо,
Как будто бы и был, и не был,
Или уснул, как рыжий кот.
Уснул… или, быть может, умер?
И важно, словно старый лорд,
Старинный заржавевший флюгер
Застыл, уткнувшись пальцем в Nord.
Но в тихих закоулках где-то,
Сквозь пролетевшие года,
Слышны былые менуэты,
Старинных зданий силуэты
Рисует память иногда…
И снова образ возникает:
Тот дом на улице Тукая,
Уютный, тихий, старый двор,
Протяжный звон трамвая слышен,
Из лепестков отцветших вишен
Белесый у крыльца ковёр,
И бабушка в берете модном,
Чуть-чуть надетым набекрень,
Резное зеркало, и в окна-
Пьяняще-пышная сирень.
Июнь2011 -февраль 2013