Шафраном сосны расцветило,
синичек разливалась трель,
сияло древнее светило,
вернулся март: - Весне поверь!
Поверь, что будет ещё лето –
на солнце выползем с тобой,
этюдники разложим где-то,
уйдём в работу с головой.
Ах, ты меня уже не слышишь?
Ослаб и снова – в тяжкий сон.
Я вижу, как тревожно дышишь,
как жизнь готова выйти вон.
Отец, как быстро пролетела,
промчалась, вихрем пронеслась
вся жизнь… и вот уж «не у дела»,
и над тобой другая власть.
Все наши споры уже в прошлом:
чья «школа» лучше и важней.
Я чувствую, что невозможно
вернуть хоть миг из этих дней.
Отец, а веришь в жизнь иную?
Ты вяло машешь: - Не болтай!
Достань картину – ту… другую,
и дописать мне обещай.
И забери все мои краски,
и кисти тоже, и холсты…
- Ну ладно, пап! Всё так ужасно…
давай о лучшем: помнишь ты?..
- Ах, милая, послушай старших:
На той картине, видишь там
два облака и лес – раскрашен.
Переписать бы… просто срам!
Опять уснул, а я стояла
и тихо плакала тайком,
наш разговор запоминала
о главном в жизни и во всём.