Ночь. Скамейка внизу в освещенье.
Никого на больничном дворе.
Вышел месяц из туч на мгновенье,
Тополя осветил в серебре.
Я стою у окна одиноко.
Ни движенья, ни шороха. Тишь.
И тоска захлестнула жестоко:
Почему же ты мне не звонишь?
Ты звонил, проявляя участье,
Голос твой стал до боли родной,
Мне подумалось: вот оно счастье,
Но, видать, снова быть мне одной.
Одиночество – страшное слово –
Иногда сам с собой говоришь,
Потому ожидать я готова
И надеяться, что позвонишь.